Испокон века яблоком раздора мужчин, ну, конечно же, являлись прекрасные дамы. Первая дуэль на Черной речке произошла из-за Натальи Гончаровой. Из-за кого же стрелялся Гумилев с Волошиным?Яблоком раздора действительно была молодая поэтесса Елизавета Дмитриева, известная читателям своего времени под псевдонимом: Черубина де Габриак. Сие необычное поэтическое имя подсказал ей не кто иной, как Максимилиан Волошин. Разумеется, у каждого из противников были секунданты. Имя секунданта Гумилева не упоминается. А вот секундантом Волошина был… граф Алексей Николаевич Толстой, сотворивший «Петра I», «Хождение по мукам», «Гиперболоид инженера Гарина» и др. Да, более чем странной эту дуэль не назовешь. Во-первых, оба дуэлянта запоздали к месту поединка. Гумилев отправился на дуэль в собственной машине. И одет был по-барски: в дорогой шубе и цилиндре. Его машина застряла в снегу. Во-вторых, Волошин, ехавший на обыкновенном извозчике, тоже застрял в сугробе и решил идти пешком к месту дуэли, но по дороге потерял калошу. Без нее стреляться не хотел. Секунданты бросились искать Волошинскую калошу. Наконец, пропажа обнаружена и возвращена владельцу. Граф Толстой отсчитал шаги, разделявшие дуэлянтов. Бесстрашный Гумилев сбросил с плеч шубу. Остался в смокинге и цилиндре. Напротив стоял растерянный Волошин в шубе без шапки, но в калошах. В глазах его были слезы, а руки дрожали. Толстой стал отсчитывать роковые секунды: раз… два… три… Раздался выстрел. Гумилев промахнулся. У Волошина курок дал осечку. Гумилев крикнул: «Стреляйте еще раз». И снова выстрела не последовало. Гумилев потребовал третьего выстрела. Секунданты возразили: это не по правилам. Впоследствии Волошин признался, что не умел стрелять. Короче говоря, дуэль завершилась без кровопролития для Николая Гумилева — на этот раз. Двенадцать лет спустя он вновь стоял под дулами. Нет, не на дуэли. Известный русский поэт не принял большевистский переворот 1917-го. Поэты видят дальше. Гумилев не сомневался: Ленин и большевики принесут несчастье России, смириться с этим не позволяла ему совесть истинного русского патриота. Он примкнул к армии генерала Врангеля в Крыму. Имея офицерский чин, как и Врангель, мог отплыть за границу на французских военных кораблях. Но вернулся в Петроград, и был схвачен вездесущими чекистами. На допросе, не скрывая своих антибольшевистских чувств, без отсрочек был приговорен к расстрелу. Даже «расстрельщиков» с красными звездами поразило его хладнокровие и бесстрашие.