ДЕЛЬВИГ Антон Антонович (1798-1831)

Русский поэт, критик, журналист, лицейский друг Пушкина, барон А.А. Дельвиг родился 6 (17) августа 1798 года в Москве. Он происходил по отцу из старинного, но обедневшего рода лифляндских баронов, потомков рыцарей-меченосцев. К концу XVIII века семья Дельвигов настолько обрусела, что сам поэт даже не знал немецкого языка. Отец его был помощником коменданта Московского Кремля, по-старинному — плац-майором. Мать, Любовь Матвеевна, из рода русских дворян Красильниковых. На вопрос анкеты «сколько имеет во владении душ, людей, крестьян?» — наследник баронского титула после смерти отца чистосердечно отвечал: " Не имею".

Начальное образование Дельвиг получил в частном пансионе в Москве и под руководством домашнего учителя А.Д. Боровкова, который привил ему вкус к русской словесности и отвращение к точным наукам. В октябре 1811 года г-н Боровков привез толстенького неповоротливого румяного Антошу Дельвига в Петербург, для поступления в открывающийся Царскосельский лицей. С 19 октября 1811 года началась его лицейская жизнь. На вступительном экзамене он познакомился с А.С. Пушкиным; знакомство вскоре переросло в тесную дружбу. Учился он очень плохо, и его несколько нарочитая лень служила в кругу лицеистов вечным предметом добродушных шуток и дружеских эпиграмм. Из характеристики Дельвига, подписанной директором Лицея В.Малиновским: «Барон Дельвиг Антон, 14 лет. Способности его посредственны, как и прилежание, а успехи весьма медленны. Мешкотность вообще его свойство и весьма приметна во всем, только не тогда, когда он шалит или резвится: тут он насмешлив, балагур, иногда и нескромен; в нем примечается склонность к праздности и рассеянности. Чтение разных русских книг без надлежащего выбора, а может быть и избалованное воспитание, поиспортили его, почему и нравственность его требует бдительного надзора, впрочем, приметное в нем добродушие, усердие его и внимание к увещеваниям при начинающемся соревновании в российской словесности и истории, облагородствуют его склонности и направят его к важнейшей и полезнейшей цели». Из этой ценной, но несколько противоречивой, характеристики видно, как высоки были требования к лицеистам и сколь тонкие наблюдения велись педагогами за их развивающимися душами. О лени Дельвига в Лицее ходили легенды. Он сам поддерживал свою репутацию увальня-лентяя, задумчивого и рассеянного:

Я благородности труда
Еще, мой друг, не постигаю
Лениться, говорят, беда:
А я в беде сей утопаю.

Но был ли он ленив на самом деле? Едва ли. Скорее, это была манера поведения, темп жизни, усвоенный в детстве и перешедший в стойкую привычку. По воспоминаниям Пушкина, в лицее Дельвиг развивался медленно, не отличаясь способностями к наукам; однако леность и флегматичность сочетались у него с живостью ума и воображения, независимостью поведения и рано пробудившейся любовью к поэзии. Особенно близок в лицее Дельвиг был с А.С. Пушкиным и В.К. Кюхельбекером — друзьями на всю жизнь.

---

Успехи Дельвига в изучении словесности отмечались учителями. Воображение Дельвига не знало границ. Часто лицеисты собирались по вечерам и рассказывали друг другу разные выдуманные истории о приключениях и подвигах. Пушкин позднее вспоминал в неоконченной статье о Дельвиге: «Однажды вздумалось ему рассказать некоторым из своих товарищей поход 1807 года, выдавая себя за очевидца тогдашних происшествий. Его повествование было так живо и правдоподобно и так сильно подействовало на воображение молодых слушателей, что несколько дней около него собирался кружок любопытных, требовавших новых подробностей о походе. Слух о том дошел до нашего директора (В.Ф. Малиновского, рано умершего, его сменил Е.А. Энгельгардт), который захотел услышать от самого Дельвига о его приключениях. Дельвиг постыдился признаться во лжи столь же невинной, как и замысловатой, и решился ее поддержать, что и сделал с удивительным успехом, так что никто из нас не сомневался в истине его рассказов, покаместь он сам не признался в своем вымысле».

Дельвиг был очень начитан в русской литературе, превосходно знал немецкую поэзию, наизусть цитировал Шиллера. Вместе с Кюхельбекером и Пушкиным они заучивали наизусть оды и стихотворения Державина, Жуковского, Горация. Ранние литературные опыты Дельвига были удачны. «Первыми его опытами в стихотворстве, — писал Пушкин — были подражания Горацию. Оды „К Диону“, „К Лилете“, „К Дориде“ были написаны им на пятнадцатом году и напечатаны в собрании его сочинений без всякого изменения. В них уже заметно необыкновенное чувство гармонии и той классической стройности, которой никогда он не изменял». Вскоре Дельвиг стал одним из первых лицейских поэтов. Он самым первым из лицеистов начал публиковаться, в 1814 году Дельвиг послал свои первые стихотворные опыты издателю популярного журнала «Вестник Европы» В.Измайлову. Патриотическая ода «На взятие Парижа» была напечатана на месяц раньше первого стихотворения Пушкина, без имени автора (за подписью «Русский»). Дельвиг сразу же твёрдо выбрал для себя путь литературной деятельности. В 1814-1815 годах он систематически помещает стихи в журналах «Вестник Европы» и «Российский музей».

Особое влияние он уделял изучению русской литературы, по свидетельству директора лицея Е.А. Энгельгардта, знал ее лучше всех своих товарищей. Именно к Дельвигу, зная о его «дружбе с Музой» обратился Е.А. Энгельгардт с просьбой написать прощальную песнь для выпуска. Дельвиг просьбу исполнил, написал гимн Лицея (1817), который знали все, кому в разные годы довелось учиться в этом заведении:

Шесть лет промчалось как мечтанье,
В объятьях сладкой тишины.
И уж Отечества призванье
Гремит нам: шествуйте, сыны!
Простимся, братья! Руку в руку!
Обнимемся в последний раз!
Судьба на вечную разлуку,
Быть может, здесь сроднила нас!

Окончив в 1817 году лицей, Дельвиг поступил на государственную службу, служил в разных ведомствах, сначала в Министерстве финансов, но уже с сентября 1820 года он «по найму» поступил в Публичную библиотеку, под начало И.А. Крылова, а 2 октября 1821 года был официально утвержден в должности помощника библиотекаря. Правда, Иван Андреевич много раз шутливо ворчал на нерасторопного и ленивого помощника, предпочитавшего читать книги, а не заносить их в каталоги. Вскоре русское отделение Публичной библиотеки оказалось под угрозой хаоса. Служба всегда оставалась для Дельвига не главным и, по существу, посторонним делом. Он предпочитал жить «в тиши» в стороне от житейских, идейных и политических бурь века. В 1825 году Дельвиг покинул свой пост. Он и потом служил чиновником самых различных ведомств, но всю свою душу и время отдавал литературным занятиям.

Дельвиг был членом «Вольного общества любителей российской словесности», куда вступил в 1819 году и где бывали члены «Северного Общества» декабристов — К.Рылеев, А.Бестужев, Трубецкой, Якушкин. Шумные споры о поэзии, гражданских и политических свободах затягивались до полуночи. Дельвиг же впервые привел на заседание «Вольного общества» и опального Е.Баратынского, с которым в то время очень подружился. У Дельвига был удивительный дар распознавать литературный талант и поддерживать его, чем только возможно. Он первый предсказал Пушкину огромную поэтическую славу, в трудную минуту дружески опекал Е.Баратынского, помогал Н.М. Языкову с печатанием стихов. К 1819 году Пушкин, Кюхельбекер, Дельвиг и проживавший с ним в одной квартире Е.А. Баратынский составили дружеское сообщество, именуемое «союзом поэтов» (позднее в него вошел П.А. Плетнев). Их группа провозгласила дух поэтической независимости, дружеского единения, наслаждения радостями жизни. Противники называли их «вакхическими поэтами» за пристрастие к теме беззаботного наслаждения радостями жизни. В стихотворных посланиях, которыми они постоянно обменивались, господствовал культ дружбы и дух поэтической независимости. Дельвиг — излюбленный их адресат и сам автор многих посланий. В лирике Дельвига звучат мотивы политического и религиозного вольномыслия; его стихотворение «Поэт» (1820) стало декларацией свободы и высокого предназначения поэта. Человек приветливый и остроумный, внимательный и тонкий критик, Дельвиг пользовался искренним уважением в писательской среде и был зачинателем многих важных литературных предприятий.

6 мая 1820 года Дельвиг проводил А.Пушкина в южную ссылку в Одессу, потом в Михайловское. И непрерывно писал ему, ободряя, веселя, рассказывая петербургские новости и новости семьи родителей Пушкина, с которыми он был дружен чрезвычайно, расспрашивая о литературных планах. Переписка Дельвига и Пушкина — настоящий литературный памятник тому, что называется истинной дружбой. Вот несколько строчек из уцелевших писем: «Милый Дельвиг, я получил все твои письма и ответил почти на все. Вчера повеяло мне жизнью лицейскою, слава и благодарение за то тебе и моему Пущину. На днях попались мне твои прелестные сонеты — прочел их с жадностью, восхищеньем и благодарностью за вдохновенное воспоминанье дружбы нашей» (Пушкин — Дельвигу 16 ноября 1823 г.). «Милый Пушкин, письмо твое и „Прозерпину“ я получил, благодарю тебя за них. „Прозерпина“ это не стихи, а музыка: это пенье райской птички, которое, слушая, не увидишь, как пройдет тысяча лет». В этом же письме и деловые разговоры — Дельвиг обращается к Пушкину как издатель: «Теперь дело о деньгах. Ежели ты хочешь продать второе издание „Руслана“, „Пленника“ и, ежели можно, „Бахчисарайского фонтана“, то пришли мне доверенность. Об этом меня трое книгопродавцев просят; ты видишь, что я могу произвести между ними торг и продать выгодно твое рукоделье. Издания же будут хороши. Ручаюсь». (Дельвиг — Пушкину 10 сентября 1824 г.).

Антон Антонович все время собирался посетить друга в Михайловском, но литературные и издательские дела задерживали, а потом с ног свалила болезнь. В Михайловское Дельвиг попал лишь 18-19 апреля 1824 года. Пушкин был рад ему несказанно. Начались задушевные беседы, обсуждение издания альманаха «Северные Цветы», подробнейший разбор всех литературных новинок. Уточняли состав нового сборника стихотворений Пушкина. Обедали, вспоминая общих знакомых, играли в бильярд, гуляли. А вечерами отправлялись в Тригорское, к соседкам — барышням Осиповым-Вульф на малиновый пирог с чаем. Все семейство Осиповых-Вульф дружно влюбилось в добродушного, веселого умницу Дельвига, все время ронявшего смешное пенсне на шнурке. Время пролетело незаметно. 26 апреля 1824 года Дельвиг выехал из Михайловского в Петербург.

В.А. Жуковский — сам добрый гений талантов — высоко ставил душевную способность Дельвига не завидовать, понимать, сострадать, дарить свое внимание и добрую, чуть растерянную близорукую улыбку всем, кто его окружал… Сам Дельвиг написал как-то в сонете Н.М. Языкову такие строки:

От ранних лет я пламень не напрасный
Храню в душе, благодаря богам,
Я им влеком к возвышенным певцам,
С какою-то любовию пристрастной.

Эта пристрастная любовь выражалась чаще всего в том, что поэтический дар друзей, Дельвиг ценил больше, чем свой собственный. Хуже то, что критика впоследствии говорила, что половина стихотворений Дельвига написано Баратынским, половина — Пушкиным. Скромность Дельвига сослужила ему очень плохую службу…

Молодой Дельвиг находился в тесном и постоянном общении с людьми передовых убеждений, посещал литературные и масонские кружки, из которых вышли будущие декабристы, и сам в известной мере разделял их свободолюбивые настроения. Но в тайные общества он не входил и радикальных убеждений не разделял, вообще чуждаясь активной общественно-политической деятельности. Он дружил и с Рылеевым и с Александром Бестужевым, но гораздо ближе был ему, например, далёкий от политики Баратынский, с которым его тесно связывали общие литературные интересы. Однако аресты и ссылки, последовавшие за восстанием 14 декабря 1825 года, Дельвиг воспринял как личную драму и был одним из немногих, кто присутствовал на казни пятерых заговорщиков. После 14 декабря Дельвиг целиком и безраздельно предался творчеству.

В начале 1820-х годов он пережил недолгое увлечение С.Д. Пономаревой, хозяйкой литературного салона, покорительницей сердец многих литераторов; адресовал ей ряд стихотворений («С.Д.П<ономарев>ой», «К Софии» и др.), в том числе двустишную «Эпитафию» на ее безвременную кончину в 1824 году:

Жизнью земною играла она, как младенец игрушкой.
Скоро разбила ее: верно утешилась там.

А в 1825 году Дельвиг женился на Софье Михайловне Салтыковой, которой было только 19 лет. Мать ее умерла, отец, человек свободолюбивых взглядов, литератор и хлебосол, доживал свой век в Москве. Софья Михайловна была умна, очаровательна, обожала литературу и больше всего — Пушкина. Она писала подруге: «Невозможно иметь больше ума, чем у Пушкина — я с ума схожу от этого. Дельвиг очаровательный молодой человек, очень скромный, не отличающийся красотою; что мне нравится, так это то, что он носит очки». Дом Дельвига стал одним из литературных центров; его посещали Пушкин, Жуковский, Баратынский, Мицкевич, Языков, Плетнев, князь Вяземский, Гнедич. В их доме устраивались литературно-музыкальные вечера, но желанного семейного счастья из-за увлекающегося характера супруги не было. Единственное посвященное жене стихотворение — «За что, за что ты отравила…» (ок.1830). Впрочем, любовь между ними была вполне счастливая. Софья Михайловна старалась создать дома атмосферу дружеского общения и веселья. Часто исполнялись романсы на стихи Языкова, Пушкина и самого Дельвига. После того, как молодой композитор Алябьев написал музыку на слова его стихотворения «Соловей», романс запела вся Россия.

С 1825 года Дельвиг служит чиновником особых поручений при министерстве внутренних дел, но литературную деятельность не прекращает. Он начинает издавать одно из лучших произведений пушкинского времени альманах «Северные цветы», где участвовали Пушкин, В.А. Жуковский, И.А. Крылов и другие. Альманах имел шумный успех у читателей. До 1832 года он выпустил 8 книжек «Северных цветов». Их издание ставит Дельвига в центр литературной деятельности пушкинской группы, в качестве объединителя всех ее основных творческих сил и хозяина одного из самых утонченных литературных салонов эпохи. Он проявляет незаурядные организаторские способности, привлекает петербургских и московских, известных и начинающих авторов для участия в альманахе, публикует и пишет сам критические статьи и рецензии.

Кроме «Северных Цветов», выходивших ежегодно (последнюю книжку, 1832 года, издал Пушкин), Дельвиг выпустил в 1829 и 1830 годы две книжки альманаха «Подснежник». А затем Дельвиг, числившийся по министерству внутренних дел, добился разрешения на издание еженедельника с программой, не выходившей за пределы литературы и искусства. Так с января 1830 года он, при ближайшем участии Пушкина и князя Вяземского, стал издавать «Литературную Газету», главной силой и душой которой стал Пушкин. Газета, служившая боевым органом писателей пушкинской группы, боролась с представителями реакционной литературы за высокое назначение литературы и чистоту литературных нравов. При всём своём отчуждении от политических интересов Дельвигу всё же не удалось избежать столкновений с правительством. Враги «Литературной газеты» без устали подавали на её редактора доносы в цензуру и полицию. «Литературная газета» часто выдерживала нападки булгаринской «Северной пчелы».

В 1829 году вышел сборник стихотворений Дельвига, в котором уже полностью определилась его поэтическая манера. Дельвиг, как поэт, прославился своими «Идиллиями» — стихотворениями в стиле античной поэзии. «Душой и лирой древний грек», — так охарактеризовал его Языков. В самом деле, Дельвигу ближе была поэзия древних, в подражание которым он сочинял свои идиллии. Часто думали, что это переводы Феокрита, Горация и Вергилия, но это были плоды воображения самого Дельвига. Пушкин писал о творчестве друга: «Идиллии Дельвига для меня удивительны. Какую силу воображения должно иметь, дабы так совершенно перенестись из XIX столетия в золотой век, и какое необыкновенное чутье изящного, дабы так угадать греческую поэзию сквозь латинские подражания или немецкие переводы, эту роскошь, эту негу, эту прелесть, которая не допускает ничего напряженного в чувствах; тонкого, запутанного в мыслях; лишнего, неестественного в описаниях!» Этот отзыв не лишен дружеского преувеличения, но идиллии — действительно лучшая часть поэтического наследия Дельвига.

Другим характерным жанром для Дельвига были «русские песни», которые он писал по образцам подлинных песен, также стремясь проникнуть в их духовный и художественный мир. Среди русских поэтов Дельвиг был одним из лучших знатоков народной лирической песни. Большинство их положено на музыку Глинкой, Даргомыжским, Алябьевым и др. Иные, оторвавшись от своих литературных корней, и сейчас пользуются широкой известностью («Ах, ты, ночь ли, ноченька», «Не осенний мелкий дождичек» и др.). Дельвиг был известен также как тонко — беспощадный критик, разбирающий все литературные новинки: роман, поэму, повесть, стихотворения, и особенно — переводы. Иногда он с горечью писал: «Радуешься хорошей книге, как оазису в африканской степи. А отчего в России мало книг? Более от лености учиться». Не правда ли, звучит весьма современно?

В «Литературной газете» Дельвиг публиковал произведения полуопального Пушкина и «совсем» опального Кюхельбекера, выдерживая шумные нападки и недовольства Цензурного комитета. Письменные и устные объяснения с цензурой и с самим шефом жандармов, графом Бенкендорфом, затягивались, порой, до бесконечности. Жесткая литературно-журнальная борьба и заботы о семье (в мае 1830 года у Дельвига родилась дочь Елизавета) совершенно изматывали поэта. Он все реже мог спокойно присесть к письменному столу для того, чтобы написать несколько поэтических строк. Сырой климат Петербурга не подходил Дельвигу, он простужался и часто болел, но уехать куда-то отдохнуть не имел возможности — мешали издательские заботы, и нехватка средств. Очень тяжело он переживал разлуку с друзьями: Пущиным, Кюхельбекером, Бестужевым, Якушкиным. Старался поддержать их письмами, посылками, всем, чем мог. Это тоже вызывало тихое недовольство власти. И хотя сам Дельвиг был далек от политики, выпускаемые им издания служили своего рода трибуной для тех, кто хотел высказать свободолюбивые взгляды. Поэт жестоко поплатился за это. В результате доносов Булгарина Бенкендорф сначала приостановил издание «Литературной газеты», а затем в 1830 году запретил ее (вскоре выпуск её возобновился, но уже под другой редакцией — О.М. Сомова). Официальной причиной внезапной смерти Дельвига считается тяжелый разговор с начальником III отделения графом А.Х. Бенкендорфом в ноябре 1830 года. Бенкендорф обвинил Дельвига в неподчинении властям, печатании недозволенного в «Литературной газете» и пригрозил ссылкой в Сибирь ему, Пушкину и Вяземскому… Дельвиг вел себя столь мужественно, достойно и хладнокровно, что в конце разговора граф, вспомнив о дворянском достоинстве, вынужден был извиниться: Дельвиг спокойно вышел из кабинета. Но когда он вернулся домой, то вскоре слег в приступе нервной лихорадки, осложнившейся воспалением легких. Причиной неофициальной, но эмоционально более понятной, была банальная супружеская измена. По воспоминаниям Е.А. Баратынского (малоизвестным и никогда не публиковавшимся) поэт, вернувшись домой в неурочный час, застал баронессу в объятиях очередного поклонника. Произошла бурная сцена, София Михайловна и не пыталась оправдаться, упрекала мужа в холодности и невнимании. Тяжелые впечатления от разговора с Бенкендорфом и семейная трагедия привели к тяжелому приступу нервической лихорадки. Все осложнилось простудой. Полтора месяца Дельвиг провел в постели. Одна ночь облегчения сменялась двумя ночами приступов кашля, озноба и бреда. Врачи пытались облегчить страдания больного, но безуспешно. 14 (26) января 1831 года Антона Дельвига не стало. Он умер, не приходя в сознание, шепча в горячечном бреду одно и то же: «Сонечка, зачем ты сделала это?!» В доме поспешно разобрали нарядно украшенную елку. Завесили черным кружевом зеркала. Зажгли свечи. Кто-то открыл створку окна. Порывом ледяного ветра свечу задуло. На секунду все погасло во мраке. И тут послышалось пение: София Михайловна, не отходившая последние дни от постели мужа, заливаясь слезами и гладя его похолодевшие руки, бархатным контральто пыталась вывести первые строки романса ее мужа:

«Соловей мой, соловей!
Ты куда, куда летишь?
Где ж всю ночку пропоешь?..»

Голос сорвался на самой высокой ноте. Ответом скорбному пению была лишь пронзительная тишина. Спустя несколько месяцев после смерти Дельвига, баронесса София Михайловна Дельвиг вышла замуж за брата поэта Баратынского — Сергея Абрамовича. Он и был тем поклонником, которого застал в своем доме в поздний час барон Дельвиг. Всю свою жизнь София Михайловна не могла сдержать слез, слыша первые такты «Соловья». В доме Баратынских этот романс никогда не исполнялся. София Михайловна считала, что незачем призрак прошлой жизни смешивать с настоящей. Возможно, она была права…

Смерть Дельвига была воспринята его многочисленными друзьями как тяжёлая утрата. Особенно глубоко переживал ее Пушкин. «Вот первая смерть, мною оплаканная. Карамзин под конец был мне чужд, я глубоко сожалел о нем как русский, но никто на свете не был мне ближе Дельвига, — писал он под впечатлением понесённой потери. — Без него мы точно осиротели. Смерть Дельвига нагоняет на меня тоску. Помимо прекрасного таланта, то была отлично устроенная голова и душа незаурядного закала. Он был лучшим из нас». Пушкин не разбрасывал слов понапрасну. И если сказал: «Он был лучшим из нас», то это истинно так. Похоронили Дельвига на Волковском православном кладбище. Через сто лет, когда на территории Волковского кладбища стали создавать мемориальный некрополь Литераторские мостки, памятник Дельвигу был разрушен. По словам основателя музея-некрополя Н.В. Успенского, в 1934 году «памятник преступно был сломан по почину рабочих, производящих уборку бесхозных памятников и заинтересованных в скорости и мерности укладки материала в кубометры, по количеству которых оплачивается их наряд». В том же году, к 135-летию со дня рождения А.С. Пушкина, прах его лицейского товарища был перенесен в Некрополь мастеров искусств (Тихвинское кладбище Александро-Невской лавры) и захоронен против могил Н.М. Карамзина и В.А. Жуковского. Для нового надгробия использовали близкий по типу к первоначальному памятник с могилы Н.Н. Аплечеевой (колонна, пресеченная рустом, с фигурой плакальщицы наверху).

Творчество Дельвига изучено мало и практически забыто. В истории русской литературы Дельвиг известен прежде всего как лицейский товарищ, задушевный друг и литературный спутник Пушкина, якобы всецело находившийся под его влиянием. Между тем такое представление о Дельвиге приходится признать недостаточным: он был хотя и не очень крупным, но талантливым и самобытным поэтом и старался идти самостоятельным творческим путём. Поэтическое наследие Дельвига невелико, писал он мало (всего около 170 стихотворений, из которых при его жизни было напечатано меньше ста). Но Дельвиг и в самом деле внёс нечто новое в русскую поэзию. Его идиллии высоко ценил Пушкин, он смело вводил в поэзию народно-песенные размеры и внедрял в неё такую строгую стихотворную форму, как сонет. Дельвиг — первый издатель первой русской «Литературной газеты», критик и публицист, переводчик и собиратель фольклора, автор знаменитого «Соловья»… Просто барон Антон Антонович Дельвиг, «чья жизнь была богата не романическими приключениями, но прекрасными чувствами, светлым чистым разумом и надеждами» (Пушкин — П.Плетневу 31 января 1831 г.).

«Дельвиг — поэт-сибарит, который нежился всяким звуком своей почти эллинской лиры и, не выпивая всего напитка поэзии, глотал его по капле, как знаток вин, присматриваясь к цвету и обоняя самый запах», — писал о нем Гоголь.