В Чехословакии его книги выходили ограниченным тиражом, который тут же расходился, и не переиздавались. Произведения Сейферта продолжают переводиться на английский язык, хотя чешский поэт Мирослав Холуб заметил, что «музыкальность и словесная игра  делают его стихи практически непереводимыми на английский язык». Тщательно разрабатывая технику стиха, Сейферт создал свой собственный стиль, иносказательный и многозначительный.

Хохот осеннего ветра

Меж яблоками и алмазами
переплетается твой шаг с шажками женщин,
над площадью витает темнота,
и механизм из воздуха, созвездий мгновений,
околдовав тебя, поет.

Здесь тленом веет, и сентябрь под знаком
Весов ступает медленно, и жажду
ты утоляешь соком звезд.

Сбор винограда — то радость!
Но ты лишь дикий виноград считал своим,
так собери же урожай свой нищенский:
туман у леса, хохот ветра, дым...

Под струнным инструментом, легкомысленно
звучавшим у тебя в руках
басовой сталью, серебром мелодий,-
волнистая черта двойная.

В тебе все больше сходства с голубями,
что над курантами притихли, умирая.

Перевод В.Корчагина

Ярослав не был старательным учеником и даже не окончил школы, он, тем не менее, изучал литературу, музыку и иностранные языки. Энергичный и способный,  уже в 20-летнем возрасте стал редактором нескольких периодических изданий, переводчиком французской и русской литературы, а также печатающимся поэтом.
    В 1920 году Сейферт основал авангардистский литературный кружок «Группа девяти», находившийся под влиянием французского поэта Гийома Аполлинера и приверженный эстетике «поэтизма». Используя ассоциативное мышление и сюрреалистические образы, экспериментируя с синтаксисом и логикой, подчеркивая визуальное воздействие обычных предметов, Сейферт и другие литераторы «Группы девяти» стремились создавать поэтические произведения, которые бы стимулировали не только воображение, но и саму жизнь.

Земля бедных

Я гроздья не срывал –
Не мой был виноградник,
И из садов чужих
Я не видал цветов.
А на вопрос, о чем
Мы, бедняки, мечтаем,
Я отвечал; лишь смех
Был слышен мне в ответ.
Я гроздья не срывал,
Не мой был виноградник.

Колосьев налитых
В полях желтее солнца
Я не держал в руке,
Не взвешивал зерно,
Украдкой лишь вдыхал
Я запах слаще меда,
Когда мимо меня
Несли другому хлеб.
Колосьев налитых
В полях желтее солнца…

На побережьях рек,
В песке золотоносном
Я злата ни одной
Крупинки не нашел,
Чтобы сказать тебе,
Земля, в благодаренье:
Вот то, что я хотел,
За что тебя люблю
На этих берегах,
В песке золотоносном.

Но именно в сей час,
Земля, моей ты стала,
Ты больше, чем других –
Моя, моя судьба.
Я слышал, ты звала,
И лишь тебя я видел,
Оружье в руки взял
В лихой, недобрый час.
Ведь именно в сей час,
Земля, моей ты стала.

За камешков речных
Блеск – отраженье солнца,
Репей, болиголов,
Цветущий у дорог,
Идем мы. За любовь,
И до последних вздохов,
Дай нам своей воды,
В которой скрыта боль.
И камешков речных
Нам дай и пламя солнца.


    В 1929 г. Сейферт выходит из коммунистической партии сталинской ориентации, выпускает манифест, критикующий новую цензурную политику компартии. С этого времени поэт в своем творчестве обращается главным образом к общечеловеческим ценностям, пишет о любви, о детстве, восхищается в своих стихах женской красотой, погружается в мир воспоминаний.
После смерти Сталина в 1953 г. В Чехословакии наступила идеологическая «оттепель». В 1956 г. на съезде Союза писателей Чехословакии Сейферт выступил с призывом добиваться свободы творчества. Осудив преследования писателей за убеждения, а компартию – за догматический подход к литературе, поэт провозгласил: «Если писатель молчит – он лжет».

Москва
Тут менуэт не танцуют давно,
Арфа пылится без дела.
Дворцовые окна глядят темно.
Молчит надгробие мертвых.
Тут были бои, до сих пор тяжел
Кровавый оскал кремлевской стены.
Вы, мертвецы, облаченные в шелк,
Об этом сказать должны.
Бокал без вина стоит мертво,
знамена поникли и дремлют,
меч вспоминает руку того,
кто его уронил на землю.
(Перевод Ю. Кузнецова)

    Сейферт был удостоен Нобелевской премии по литературе 1984 г. «за поэзию, которая отличается свежестью, чувственностью и богатым воображением и свидетельствует о независимости духа и разносторонности человека». Поэзия его отличается «легкостью, мелодичностью, ритмичностью, а также изобретательностью; в его стихах игривость сочетается с чувством». Далее, говоря о том, что Сейферт в совершенстве владеет сложной поэтической формой, что его многое роднит с европейским модернизмом, поэзией авангарда, Йюлленстен сказал: С. никак нельзя назвать наивным художником».

Песня («В час прощанья, как ведется...»)

В час прощанья, как ведется, платочком ли белым,
рукой ли махнем; что-то кончается с нынешним днем, что-то прекрасное
к нам не вернется.

Чей же голубь, чей, почтовый, крыльями бьет в вышине голубой?
С надеждой разбитой, с надеждой ли новой, где б ни были мы,
возвратимся домой.

Вытрешь слезы, и зажжется улыбка в заплаканном взоре твоем;
что-то кончается с нынешним днем что-то прекрасное
завтра начнется.

перевод В… Корчагина

bolvan.ph.utexas.edu/~vadim/betaki/Jaroslav_Seifert.html