Вино из одуванчиков.
Самые эти слова – точно лето на языке.
Вино из одуванчиков – пойманное и закупоренное в бутылки лето.


 

… Лекарство иных времен, бальзам из солнечных лучей и праздного августовского полудня, едва слышный стук колес тележки с мороженным, что катится по мощенным улицам, шорох серебристого фейерверка, что рассыпается высоко в небе, и шелест срезанной травы, фонтаном бьющей из под косилки, что движется по лугам, по муравьиному царству, — все это, все — в одном стакане!


 

Ведь это лето непременно будет летом нежданных чудес, и надо все их сберечь и где то отложить для себя, чтобы после, в любой час, когда вздумаешь, пробраться на цыпочках во влажный сумрак и протянуть руку…


 
Сперва живешь, живешь, ходишь, делаешь что нибудь, а сам даже не замечаешь.
И потом вдруг увидишь: ага, я живу, хожу или там дышу – вот это и есть по настоящему в первый раз.


 

Конечно, если хочешь посмотреть на две самые главные вещи — как живет человек и как живет природа, — надо прийти сюда, к оврагу.
Ведь город, в конце концов, всего лишь большой, потрепанный бурями корабль, на нем полно народу, и все хлопочут без устали — вычерпывают воду, обкалывают ржавчину.


 

Бывают дни, сотканные из одних запахов, словно весь мир можно втянуть носом, как воздух: вдохнуть и выдохнуть, – так объяснял Дугласу и его десятилетнему брату Тому отец, когда вез их в машине за город. А в другие дни, говорил еще отец, можно услышать каждый гром и каждый шорох вселенной. Иные дни хорошо пробовать на вкус, а иные – на ощупь. А бывают и такие, когда есть все сразу. Вот, например, сегодня – пахнет так, будто в одну ночь там, за холмами, невесть откуда взялся огромный фруктовый сад, и все до самого горизонта так и благоухает. В воздухе пахнет дождем, но на небе – ни облачка.Того и гляди, кто–то неведомый захохочет в лесу, но пока там тишина…


 

Хорошо при случае послушать тишину, — говорил он, — потому что тогда удается услышать, как носится в воздухе пыльца полевых цветов, а воздух так и гудит пчелами…


 

Вон там обитают огромные, по-летнему тихие ветры, и, незримые, плывут в зеленых глубинах, точно призрачные киты.


 

 

Куст сирени лучше орхидей. И одуванчики тоже, и чертополох. А почему? Да потому, что они хоть ненадолго отвлекают человека, уводят его от людей и города, заставляют попотеть и возвращают с небес на землю. И уж когда ты весь тут и никто тебе не мешает, хоть ненадолго остаешься наедине с самим собой и начинаешь думать, один, без посторонней помощи.
Когда копаешься в саду, самое время пофилософствовать. Никто об этом не догадывается, никто тебя не обвиняет, никто и не знает ничего, а ты становишься заправским философом – эдакий Платон среди пионов, Сократ, который сам себе выращивает цикуту. Тот, кто тащит на спине по своей лужайке мешок навоза, сродни Атласу, у которого на плечах вращается земной шар. Сэмюэл Сполдинг, эсквайр, сказал однажды: «Копая землю, покопайся у себя в душе». Вертите лопасти этой косилки, Билл, и да оросит вас живительная струя Фонтана юности.


 

– Первое, что узнаешь в жизни, – это что ты дурак.
Последнее, что узнаешь, – это что ты все тот же дурак.
Многое передумал я за один только час. И сказал себе: да ведь ты слепой, Лео Ауфман! Хотите увидать настоящую Машину счастья?
Ее изобрели тысячи лет тому назад, и она все еще работает: не всегда одинаково хорошо, нет, но все таки работает. И она все время здесь.


 

На свете 5 миллиардов деревьев. Я это вычитал в книжке. И под каждым деревом есть тень, верно? Значит, откуда береться ночь?
А вот откуда! 5 миллиардов деревьев — и из-под каждого выползает тень. Представляешь? Вот бы найти способ удержать их всех под деревьями и не выпускать — тогда и спать ложиться не зачем, ведь ночи-то не было бы вовсе!


 

И если жить полной жизнью – значит умереть скорее, пусть так: предпочитаю умереть быстро, но сперва вкусить еще от жизни.


 

Я буду каждое утро развертывать мир, как резиновую ленту на мяче для гольфа, а вечером завертывать обратно. Если очень попросишь – покажу, как это делается.


 

Любовь — это когда хочешь переживать с кем-то все четыре времени года. Когда хочешь бежать с кем-то от весенней грозы под усыпанную цветами сирень, а летом собирать ягоды
и купаться в реке. Осенью вместе варить варенье и заклеивать окна
от холода. Зимой — помогать пережить насморк и долгие вечера…


 

Да, это вернее, чем запихивать на чердак вещи, которые никогда больше не понадобятся. А так хоть на улице и зима, то и дело на минуту переселяешься в лето; ну а когда бутылки опустеют, тут уж лету конец – и тогда не о чем жалеть, и не остается вокруг никакого сентиментального хлама, о который спотыкаешься еще сорок лет. Чисто, бездымно, действенно – вот оно какое, вино из одуванчиков.


 

Июньские зори, июльские полдни, августовские вечера – все прошло, кончилось, ушло навсегда и осталось только в памяти.
Теперь впереди долгая осень, белая зима, прохладная зеленеющая весна, и за это время нужно обдумать минувшее лето и подвести итог. А если он что нибудь забудет – что ж, в погребе стоит вино из одуванчиков, на каждой бутылке выведено число, и в них – все дни лета, все до единого.
Можно почаще спускаться в погреб и глядеть прямо на солнце, пока не заболят глаза, а тогда он их закроет и всмотрится в жгучие пятна, мимолетные шрамы от виденного, которые все еще будут плясать внутри теплых век, и станет расставлять по местам каждое отражение и каждый огонек, пока не вспомнит все, до конца…


 


 

И там, ряд за рядом, будут стоять бутылки с вином из одуванчиков — оно будет мягко мерцать, точно раскрывающиеся на заре цветы, а сквозь тонкий слой пыли будет поблескивать солнце нынешнего июня. Взгляни сквозь это вино на холодный зимний день — и снег растает, из-под него покажется трава, на деревьях оживут птицы, листва и цветы, словно мириады бабочек, затрепещут на ветру. И даже холодное серое небо станет голубым.


 

Возьми лето в руку, налей лето в бокал — в самый крохотный, конечно, из какого только и сделаешь единственный терпкий глоток; поднеси его к губам -и по жилам твоим вместо лютой зимы побежит жаркое лето.


 

 

И все необыкновенно хорошо, все можно потрогать рукой; все в мире близко и понятно, и так будет всегда.


 

 

 


цитаты из книги Р. Брэдбери. Вино из одуванчиков.