В 1743 г. имение Останкино перешло в качестве приданого княжны Варвары Алексеевны Черкасской к графу Петру Борисовичу Шереметеву(1), сыну знаменитого соратника Петра Великого фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева. Петр Борисович славился умением принимать гостей, а неотъемлемой частью праздников, которые устраивались в доме, стал театр, где разыгрывались комедии и комические оперы.

(1)

 В середине XVIII в. парадной резиденцией Шереметевых было Кусково, а в Останкине существовало большое оранжерейное хозяйство с экзотическими растениями (лимонные, оливковые деревья, гранаты, ананасы), плодовым садом и парком. 36-летний Николай Петрович Шереметев(2) унаследовал в 1788 г. усадьбу Останкино и все огромное состояние Шереметевых. По словам его внука, историка Сергея Дмитриевича Шереметева, Николай Петрович был «мечтатель, увлекающийся, страстный, музыкально настроенный».

(2)

Крепостной театр

Последнюю треть XVIII в. называют золотым веком российского дворянства. Это время считается временем становления русского театра. В 1762 г. дворяне были освобождены от обязательной службы, поэтому изменился весь их жизненный уклад. Они стали уделять больше времени образованию, литературе и искусству, заграничным путешествиям, многие увлеклись собиранием библиотек, строительством загородных усадеб, коллекционированием произведений искусства, устройством пышных праздников, занятиями музыкой и театром.

Частью дворянского быта и модной забавой со второй половины XVIII в. становятся домашние крепостные театры. К концу века насчитывалось пятьдесят три крепостных театра. Зимой спектакли проходили в городских домах, а летом — в загородных усадьбах, где строили для театра специальное здание. Репертуар театров составляли в основном французские и итальянские комические оперы, поэтому появилась потребность в крепостных, наделенных творческими способностями, и наряду с поварами, портными, конюхами в усадьбах работали крепостные художники, архитекторы, резчики, позолотчики, паркетчики, актеры и музыканты.

Граф Н.П. Шереметев являлся знатоком театрального искусства, любил окружать себя артистами, художниками, музыкантами, а в детстве участвовал в домашних спектаклях в доме отца и при «малом» дворе молодого великого князя Павла Петровича, посещал спектакли петербургского придворного театра. Во время заграничных путешествий в Германию, Голландию, Швейцарию, Англию, Францию Николай Петрович знакомился с театральной жизнью Европы. И когда его отец, Петр Борисович Шереметев, основал собственный крепостной театр, то его руководство было передано Николаю Петровичу.

Труппа

Среди дворовых и вотчинных крестьян был проведен новый набор музыкантов и актеров. Чтобы отобрать артистов, из многочисленных вотчин свозили крестьянских детей от семи до шестнадцати лет, следуя правилу: «мальчиков, несмотря на лицо, если голос хорош, то оставлять, а девочек, у которых хотя и голосу хорошего нет, да вид лица хороший, то таковых в актрисы оставить можно». Крепостных актеров труппы Шереметева обучали лучшие мастера: балетному искусству — французские и итальянские балетмейстеры, пению — итальянцы, игре на музыкальных инструментах — немцы.

Сценическому искусству крепостных обучали лучшие русские актеры, но и сам Николай Петрович любил заниматься с труппой. «Я устремил все мои старания угодить родителю моему, часто в свободные часы занимался наблюдениями, репетициями, доводя сколько можно до лучшего совершенства необработанность назначенных к тому людей, и могу сказать, что видел по возможности плоды моих стараний. Сей маленький домашний театр в состоянии был напоследок давать оперы и аллегорические балеты».

Каждый день актеров состоял из репетиций и занятий с учителями, а за «леность, нерадение и неперенимание в учении» наказывали, сажая на хлеб и воду, или ставили на колени. Служившие в доме гувернантки-француженки и учителя пения итальянцы обучали крепостных актеров иностранным языкам. Эти знания были необходимы для исполнения в концертах виртуозных партий на языке оригинала.

Зимой театр размещался в московском доме Шереметевых на Никольской улице, а летом спектакли разыгрывались в здании закрытого летнего театра подмосковной усадьбы Кусково. В этом театре 29 июня 1779 года на сцену впервые вышла одиннадцатилетняя Прасковья Ковалева, а 5 ноября 1780 года в опере итальянского композитора А. Саккини «Колония, или Новое селение» она уже исполнила главную партию. В спектакле Прасковья Ковалева выступала под новой фамилией — Жемчугова.

В крепостном театре была традиция — давать артистам новые сценические имена по названию драгоценных камней. В спектаклях принимали участие танцоры Татьяна Шлыкова-Гранатова, Фекла Урусова-Бирюзова, Кузьма Деулин-Сердоликов, певица Анна Буянова-Изумрудова.

Прасковья Ивановна Ковалева-Жемчугова, талантливая актриса и певица, прекрасно воспитанная, образованная, умная и обаятельная девушка, была взята в дом Шереметевых семилетней девочкой и стала ведущей актрисой театра Шереметева.

Репертуар

Театральный репертуар позволяет понять, что интересовало и волновало зрителя в XVIII веке. Репертуар крепостного театра Шереметевых не уступал репертуару профессиональных театров и знакомил зрителей с лучшими достижениями европейского и русского музыкального и драматического искусства. Иностранные оперы и комедии переводились на русский язык, ставились комедии и балеты, специально написанные для театра Шереметева. Многие выдающиеся театральные сочинения шли в России только в театре Шереметевых или были в нем впервые поставлены. Основу репертуара составляли французские, итальянские, русские комические оперы, комедии, лирическая трагедия и балет-пантомима.

Для Николая Петровича театр стал частью личной жизни, и темы любви между представителями разных сословий и неравного брака, характерные для драматургии того времени, приобрели в его театре личную окраску. Любовь к актрисе П.И. Ковалевой-Жемчуговой, превращение недавней крепостной в графиню, ее ранняя смерть — все это было похоже на сюжеты пьес, разыгрывавшихся на сцене крепостного театра.

Николая Петровича Шереметева привлекали оперы и комедии со сказочно-фантастическим и мифологическим сюжетами. В опере «Инфанта Заморы» действие происходило то в ночном лесу, то в таинственном замке, а на сцене появлялись призраки, духи и волшебники. Действие комической оперы «Прекрасная Арсена» начиналось в заоблачном царстве волшебницы Алины, где по сказочному саду гуляли феи, нимфы и ожившие мраморные статуи. Затем действие переносилось в мрачную пустыню, окруженную дикими скалами и лесом, а завершалось в волшебном дворце.

В конце 1780-х в театре Шереметева на сюжеты, взятые из жизни крестьян, были поставлены одноактные комические балеты «Аннета и Любен» и «Нинетта при дворе». Действие балетов начиналось на фоне сельского пейзажа, а танцоры были одеты в красочные крестьянские костюмы: на Татьяне Гранатовой, исполнявшей роль Аннеты, был надет корсет и юбка бурого цвета, украшенная по подолу розовой лентой, а сверху — более короткая широкая розовая юбка, обшитая по подолу в два ряда зеленой лентой. На Василии Воробьеве, исполнявшем роль Любена, был кафтан дикого (серого, стального) цвета, украшенный по швам розовой лентой, и розовые жилет и штаны, украшенные зеленой лентой.

В балете «Маврин», названном по имени исполнительницы главной роли Мавры Бирюзовой, принимали участие шесть пар танцоров. Девушки были одеты в розовые корсеты и юбки, украшенные зелеными бантами, а мужчины — в зеленые кафтаны, розовые фуфайки и белые штаны с зеленым орнаментом. На Николае Мраморове были бело-розовые кафтан и штаны, голубая фуфайка и белая шляпа, в руках он держал флейту и корзину с хлебом, а на Мавре Бирюзовой — белый корсет с белой дымчатой юбкой, в руках — корзина с фруктами. Действие балета развивалось на фоне сельского пейзажа.

Новый дворец-театр

Шереметева привлекали яркие, зрелищные спектакли с быстрой сменой декораций и сценическими эффектами: наводнениями, кораблекрушениями, полетами и пожарами. Размеры и оборудование сцены не позволяли осуществлять сложные постановки, и в 1787 г. в Кускове был выстроен новый театр с пышным оформлением зала, напоминавшем театр Версаля. Однако и этот театр имел недостатки, не позволявшие постановку больших опер, к тому же слава Кускова была связана с именем Петра Борисовича Шереметева, а Николай Петрович стремился создать свой уникальный театр-дворец.

Постройка такого «большого и красивого дома» на Никольской улице не была осуществлена, так как требовала значительных вложений, и в 1792 г. Николай Петрович начал в Останкине строительство не каменного, а деревянного театра-дворца. Деревянные сооружения были более дешевыми и обладали лучшими акустическими свойствами.

С.Д. Шереметев писал: «Николай Петрович с жаром стал заниматься Останкином сам, только при помощи своих домашних людей, руководствуясь советами опытных в архитектурном искусстве людей, он приступил к постройке большого дома. Сам составляя планы, он постоянно наблюдал за производством работ и проводил в Останкине целые месяцы».

Дворец строился в несколько этапов. В его создании принимали участие итальянский архитектор Франческо Кампорези, создавший первоначальный проект; крепостной архитектор Алексей Федорович Миронов; выдающийся русский архитектор Иван Егорович Старов; художник-декоратор и архитектор Винченцо Бренна; крепостной архитектор графа Шереметева Павел Иванович Аргунов.

Зрительный зал, как это было принято в западноевропейских театрах XVIII века, был выстроен в форме подковы(3) и вмещал около 250 зрителей. На наклонной плоскости пола были установлены шесть рядов партера и три ряда амфитеатра, что обеспечило хорошую видимость сцены со всех мест. В. Бренна создал универсальный зал, способный после спектакля быстро, меньше чем за час, превращаться в бальный зал — «воксал», как это происходило в больших театрах Парижа.

(3)

По периметру подковообразной верхней части зрительного зала располагался так называемый парадиз — помещение для создания во время представления дополнительных музыкальных эффектов. Помещение было снабжено системой из пятнадцати открытых в сторону зала и сцены овальных акустических окон — люкарн, благодаря которым образовывалось многократное пересечение и отражение звуковых волн и получался непередаваемый акустический эффект.

Останкинская сцена отвечала требованиям, сформулированным итальянским живописцем, театральным декоратором и архитектором Пьетро ди Готтардо Гонзаго: «Пространство или планировка сцены должны способствовать целям искусства и игре артистов, помогать свободе функционирования театральных машин и способствовать иллюзии видимостей».

Сцена имела глубину 22 метра и была одной из самых больших в России того времени(4). Николай Петрович писал: «Я хочу иметь залу для спектаклей достаточно большую, чтобы в ней разместить три-четыре сотни персон». К началу спектакля бутафорская колоннада, обрамляющая сцену, передвигалась за кулисы, а живописный плафон (потолок) над сценой разбирался.

(4)

Спектакль обслуживали специальные театральные машины. По свидетельству современников, театр Н.П. Шереметева обладал театральным оборудованием, не только не уступавшим техническому оснащению европейских театров, но и превосходившим его по некоторым техническим характеристикам. Театральная машинерия, которая обеспечивала быструю и надежную работу, частично сохранилась до нашего времени. Создателем ее был крепостной столяр и механик Федор Иванович Пряхин.

Театр обслуживали два машинных отделения, а рабочие сцены заслуживали не меньшей похвалы, чем певцы и танцоры. Рабочие сцены буквально в считаные минуты могли переместить декорации (эскиз декорации К. Фунтусова)(5), смонтировать их для следующего действия и разместить в карманах сцены те элементы декораций, которые не участвовали в следующем действии. В люке размещалась машина ветра(6). В деревянном колодце, находившемся в стене, в шахматном порядке были укреплены металлические лопасти, а сыпавшаяся на них сверху дробь создавала иллюзию шума дождя(7).

(5)

(6)	(7)

Над авансценой находилась машина грома(8), сконструированная из пустого ящика-резонатора и двух зубчатых колес, которые при вращении ударяли по ящику и создавали звук, напоминающий удары грома. Рабочий сцены, упираясь руками в горизонтальный вал, приводил в круговое движение колесную пару. Машина грома была необходима в театре не только для создания эффекта грозы, но и в связи с тем, что в спектаклях достаточно часто участвовал бог-громовержец.

(8)

До нашего времени сохранились детали механизмов, позволявших актерам летать над сценой, и механизмы, передвигающие по сцене различные предметы, например плывущий корабль(9).

(9)

Николай Петрович Шереметев запланировал распространить театральное представление и за пределы дворца-театра — в зеленое пространство парка. Для посетителей усадьбы театральное действие перемещалось из зрительного зала в Увеселительный сад, с дорожками, фонтанами, клумбами, скульптурой, «руинами», скамейками и беседками. В восточной части сада были возведены деревянные беседки — «Беседка-храм» и «Беседка на горке «Парнас»(10), которые, так же как и скульптура, не только украшали аллеи, но своими архитектурными формами и названием приобщали посетителей к античной тематике. (Беседка на горке «Парнас» была восстановлена и открыта в торжественной обстановке летом 2001 года.)

(10)

Особенно ярко эта идея проявлялась в дни торжественных праздников, которые граф устраивал в честь коронованных особ. Выходивших из дворца гостей встречали освещенные огнями и фейерверками аллеи парка, а в дни спектаклей и концертов Увеселительный сад служил местом прогулки публики во время антрактов.

На открытии Останкинского театра, состоявшемся 22 июля 1795 г. была показана лирическая драма «Зельмира и Смелон, или Взятие Измаила», посвященная взятию русской армией в 1790 г. неприступной турецкой крепости. На премьеру были приглашены участники штурма. Драма давала Шереметеву возможность показать все достоинства нового театра.

В первом действии на сцене возник турецкий город с воротами; во втором — комната в доме турецкого военачальника; в третьем — крепость с высокими стенами и башнями. Декорации были устроены таким образом, что в сцене штурма стены крепости разрушались на глазах у зрителей, палили пушки и сверкали молнии.

Постановка была очень красочной, актеры были одеты и в русские национальные костюмы, и в малиновые, расшитые позументом гусарские шубки, и в турецкие костюмы (оранжевые платья и желтые шаровары с голубыми кушаками, алые чалмы с «петушиными» султанами). В массовых сценах: шествиях русских и турецких воинов, финальных плясках победителей и побежденных – на сцену выходили до семидесяти актеров. В конце спектакля русские солдаты со знаменами проходили по сцене победным маршем.

Партию турчанки в драме исполняла Прасковья Жемчугова, которая к тому времени уже стала опытной певицей.

В 1792 г. в театре Шереметева был поставлен трагический балет «Медея и Язон». В финале спектакля Медея появлялась на сцене на колеснице, запряженной драконом, а на зрителей большое впечатление производили демонические фурии с развевающимися волосами и огненный дождь-фейерверк, зажигающийся прямо на сцене.

В 1797 г. Шереметеву пришлось переехать в Петербург, так как этого требовала служба при дворе Павла I. Лучшие актеры и музыканты крепостного театра были выписаны в Петербург, и в Останкинском театре стало не с кем проводить репетиции и ставить спектакли. В 1799 г. графу пришлось дать повеление о роспуске труппы, а актрисы и актеры превратились в служащих при графе.

Последний раз прием гостей в Останкинском театре-дворце состоялся в 1801 г., когда оставшиеся в труппе танцоры приехали, чтобы дать представление в честь нового императора Александра I.

Прасковья Жемчугова

Прекрасному голосу и артистическому таланту П.И. Ковалевой-Жемчуговой шереметевский театр был обязан своим процветанием. Последний раз она вышла на сцену останкинского театра в опере А.Э. Гретри «Браки самнитян», показанной в 1797 г. для императора Павла I. Ковалева-Жемчугова в этом спектакле исполняла роль храброй девушки Элианы, ради любимого юноши Парменона переодевшейся воином и спасшей в бою военачальника. В костюме Элианы Жемчугову изобразил неизвестный художник(11).

(11)

В 1798 г. граф Шереметев дал Жемчуговой вольную, а в 1801 г. тайно обвенчался со своей бывшей крепостной актрисой в Москве, в церкви Симеона Столпника (на Поварской). Ковалева-Жемчугова стала графиней Шереметевой, но огласить свой брак граф не решился, и на людях Николай Петрович и Параша себя мужем и женой не называли. В «Поверенности сыну моему графу Дмитрию о его рождении» граф Н.П. Шереметев объясняет, почему он полюбил крепостную актрису: «Прасковья Ивановна Ковалева была одарена остротою ума, скромностью нрава и привлекательными свойствами душевных расположений. Склонность ее к музыке и превосходнейший дар пения привлекали приятное удивление моих друзей».

В 1803 г. в Петербурге в Фонтанном доме тридцатипятилетняя графиня П.И.Шереметева умерла через три недели после рождения сына Дмитрия. Похоронили ее в Александро-Невской лавре в усыпальнице Шереметевых. В Останкино, напоминавшее графу о Параше Жемчуговой, Николай Петрович больше не возвращался. Он пережил жену на шесть лет и остаток жизни посвятил благотворительности. Памятником Прасковье Ивановне стало строительство в Москве Странноприимного дома графа Шереметева (сейчас — Институт скорой помощи им. Н.В.Склифосовского), в котором размещались богадельня на пятьдесят человек и больница на пятьдесят коек. Принимались в дом «совершенно бесплатно лица обоего пола и всякого звания неимущие и увечные».

www.liveinternet.ru/users/2974093/post218372556/