"Моя жизнь – танго, Моё сердце – мелодрама". Макс Жакоб
Французский писатель и художник Макс Жакоб родился 11 июля 1876 года в небольшом бретонском городке Кемпер.
Его предки, немецкие евреи, проживали в Пруссии. Они довольно успешно занимались сельским хозяйством, но война 1812 года разорила семью и вынудила покинуть обжитые места.
Отец Макса был человеком довольно состоятельным. Он владел двумя магазинами и торговал одеждой. Ещё, как в известном анекдоте, он «немного шил». Очевидно, в силу этого один из авторов посвященных Жакобу статей полунасмешливо именует его отца «портняжкой».
Макс Жакоб на бульваре Монпарнас. Фото Жан Кокто, 1916, NYT Opinionator
Родовая фамилия Макса Жакоба — Александр. С целью ассимиляции отец будущего писателя поменял фамилию на Жакоб. Эта фамилия, по его мнению, лучше соответствовала французским реалиям.
В подростковом возрасте у Макса Жакоба были какие-то проблемы с «нервами». В 1890-91 г.г. он лечился у Шарко (Шарко Жан-Мартен, известный французский психоневролог — В.Д.). Впрочем, несмотря «на нервы» особых сложностей с учебой у Жакоба не было. Школьная программа давалась ему легко. 
В школе Жакоб увлекся философией. И даже получил премию за сочинение, имеющее отношение к этой многотрудной и требующей особых изысков ума науке.
Макс Жакоб. Автопортрет.
В 1897 году Макс Жакоб оставил родные пенаты и перебрался в Париж.
Он где-то учился. Впрочем, не слишком долго. Часто менял места работы, профессию. Был, если верить изданной в 30-х годах Литературной энциклопедии, приказчиком, столярным подмастерьем, уличным фокусником, репортером. Автор посвященного Максу Жакобу раздела именует его «типичным представителем деклассирующегося мещанства». В духе времени, так сказать.
Жакоб недурно рисовал. И считал себя компетентным в вопросах живописи. Он взял себе псевдонимом Леон Давид. И начал писать критические статьи.
Париж тогда, как и сейчас, впрочем, был Меккой для художников самого разного толка и всевозможных направлений. Так что недостатка в темах начинающий критик не испытывал.
Посещая выставочные галереи, Макс Жакоб познакомился с не слишком известным в ту пору художником Пабло Пикассо. Они поселились вместе в квартире, точнее, в комнате на 
бульваре Вольтер. Теснота наложила свой отпечаток на работу будущих корифеев. Они работали посменно. Пикассо рисовал днем. Жакоб, он, судя по всему, был совой, писал статьи и занимался живописью ночью.
Пабло Пикассо. Портрет Макса Жакоба
Денег на жизнь не хватало. И Макс Жакоб совмещал творческую работу с трудовой деятельностью. Он что-то преподавал, служил в какой-то адвокатской конторе.
Пикассо с высоты своего дарования не видел в Жакобе большого художника. Зато высоко ценил его как литератора.
Искусствоведы считают, что Жакоб оказал заметное влияние на творчество Пикассо. И своей эрудицией, и склонностью к находящимся на гране абсурда фантазиям.
Помимо творческого соприкосновения, Пабло Пикассо и Макс Жакоб оказывали друг другу услуги сугубо личного свойства. Жакоб был свидетелем на одной из свадеб Пикассо. У Пикассо их было несколько.
Когда в 1915 году Макс Жакоб принял католичество, Пабло Пикассо стал его крестным отцом. Их дружба длилась свыше тридцати лет.Её финал оказался трагическим.
Пабло Пикассо, «Три музыканта».
На картине изображены три друга: сам Пикассо в образе Арлекина,
поэт Аполлинер в образе Пьерро и Макс Жакоб — в образе монаха. 1921г.
Великий художник в личностном плане был человеком сложным и далеко не однозначным. Порою — попросту непорядочным.
Во время оккупации Франции немцы арестовали Макса Жакоба и поместили его в концентрационный лагерь. Пикассо, как утверждают, мог помочь ему. Но ничего не сделал для этого.
Габриель Агийон, режиссер посвященного Жакобу фильма «Господин Макс», в одном из интервью говорит об этом более чем определенно:
«Он (Пикассо — В.Д.) относился к Жакобу так же, как к своим женщинам и детям. Это был человек, чей гений был соразмерен с его эго. Он использовал Жакоба и выбросил его, как грязный носок.
Пабло Пикассо ввел Макса Жакоба в круг парижской богемы. Он познакомил его с амбициозными, не желающими идти проторенными путями, талантливыми художниками и поэтами — Апполинером, Сальмоном, Браком, Дереном, Руссо.
Несколько позднее Жакоб подружился с Модильяни. Кисти Модильяни принадлежит наиболее известный портрет Жакоба.
Судя по воспоминаниям более или менее знавших Макса Жакоба людей, он был человеком своеобразным. Любителем мистификаций, фантазером, выдумщиком. Даже в кругу экстравагантных, склонных к эпатажу представителей парижской богемы,
Макс Жакоб выделялся своей непохожестью. И в литературе. И в жизни.
Выдумки Жакоба накладывали отпечаток не только на его произведения, но и на его поведение, на весь облик.
И все это складывалось воедино в каком-то причудливом калейдоскопе. В каком-то не то карнавале, не то балагане. Из-за чего нельзя было понять с определенностью, где автор отражался в своих героях. И где герои выступали вместо автора.
Модильяни. Портрет Макса Жакоба.
По словам издателя Клода Мишеля Клуни, Жакоб был похож „на шарик ртути, который ничто не может остановить, кроме заботы о совершенстве текстов“.
»У Макса, — вспоминал композитор и пианист Ф.Пуленк, — была привычка буквально оглушать собеседника комплиментами, которыми он сыпал крайне неосмотрительно, думая при этом совсем о другом".
Жил Макс Жакоб неустроенно. Быт мало занимал его.
Ф.Пуленк, посетивший Жакоба в 1917 году, писал:
«Макс Жакоб жил на Монмартре на улице Габриель в двух шагах от Сакре-Кёр в типичном для этого места ветхом доме. Он занимал большую, довольно темную, комнату на первом этаже. В центре ее стоял зеркальный шкаф без задней стенки, сквозь него проходили как в дверь. Это давало Максу возможность шутливо говорить: „Здесь моя гостиная, а там у меня — спальня“.
В 1915 году Макс Жакоб крестился — стал католиком.
Во французской литературно-художественной и артистической среде отказ евреев от веры отцов не был чем-то из ряда вон выходящим. Всё дело в мотивах. Кто-то делал это из житейских соображений. Кто-то из идейно-нравственных.
У Макса Жакоба, судя по всему, возникли проблемы с психикой.
В 1909 году Жакоб увидел изображение Христа на стене своей комнаты. Оно появилось внезапно и оставалось там какое-то время. „Господин Макс“ расценил это, как особый знак. Как знамение.
Он много размышлял об этом. Искал какой-то скрытый, к чему-то обязывающий смысл. Какое-то таинственное не понятное ему в полной мере значение. В, конце концов, Жакоб решил, что он должен принять католичество.
В день принятия столь ответственного решения, Макс Жакоб вновь увидел Иисуса. Это произошло в кинотеатре, во время просмотра кинофильма.
Жакобу долго не верили. К его рассказам о таинственных видениях относились, как к розыгрышам, до которых Макс Жакоб был охоч. Расценивали, как очередную мистификацию.
Когда же Жакоб действительно был крещен в одном из французских монастырей, его обращение в католичество возмутило многих из его окружения, было расценено чуть ли не как провокация.
Видения продолжали посещать Макса Жакоба. Причем, судя по письмам к друзьям, они были „ужасающими“ и чрезвычайно его травмировали.
Монастырь Сан-Бенуа-сюр-Луар.
Барельеф на капители – Ангел и Дьявол делят душу человека
В 1921 году Жакоб покинул Париж и поселился в полуразвалившемся бенедиктинском монастыре Сан-Бенуа-сюр-Луар. Он вел затворническую жизнь. Ежедневно причащался, предавался молитвенным размышлениям. Друзья получали от него письма религиозного содержания. Он не то поучал, не то искал помощи и совета.
Нельзя однозначно сказать, что с психопатологической точки зрения, представляли собою „видения“ Макса Жакоба. Скорее всего, речь шла о каких-то нарушениях восприятия. Возможно, о зрительных галлюцинациях. Возможно, об иллюзиях. Тоже зрительных. Возможно, ещё о чем-то.
Из-за отсутствия сколько-нибудь значимых для диагностики подробностей судить об этом трудно.
Важнее другое. „Видения“, судя по всему, были лишь наиболее яркой, бросающейся в глаза частью всего комплекса психических расстройств. Кардинальная смена образа жизни.
Уход в монастырь, ежедневные причащения, молитвенные размышления, свидетельствовали в пользу каких-то других более глубоких, травмирующих психику Жакоба переживаний. „Видения“ лишь утверждали в чём-то. Что-то подчеркивали.
И обращение в католичество, и уединенная жизнь за стенами монастыря дают основание предполагать, что Жакоб искал в новой вере опоры. Видел в ней единственно возможный источник спасения. И способ, тоже единственный, избавления от всего, что его мучило и не давало жить прежней жизнью.
Первое пребывание Макса Жакоба в монастыре длилось семь лет (с 1921 по 1928) год. Второй раз он приехал в монастырь в 1936 году. И находился там вплоть до ареста в 1944 году.
По сути, до самой смерти.
Можно предположить, что пресловутые „видения“ Макса Жакоба, его затворничество не возникли на пустом месте. Они были, скорее всего, очередным, этапом болезни. Её продолжением.
Кадр из фильма „Господин Макс“
Основанием для такого предположения служат и „нервные“ расстройства в юношеском возрасте. И обращающее на себя внимание личностное своеобразие. Особенности поведения. Да и само творчество — с элементами разорванности, с бросающейся в глаза нестыковкой сюжетных компонентов, с переплетением реалий и вымысла.
Такое бывает при ряде психических расстройств. И талант писателя здесь ничего не меняет. Не исключает самой болезни, и не говорит, по крайней мере, однозначно, в её пользу.
Макс Жакоб, несмотря на болезнь, не оставлял творчества. Писал стихи и прозу. Было несколько выставок его картин, в основном акварелей. Выходили книги. Жакоб читал свои стихи и поэмы со сцены театра „Ноктамбюль“.
Официальная Франция признала Макса Жакоба и высоко оценила. В 1933 году он стал кавалером ордена Почетного Легиона.
Поражение Франции в войне с Германией и её оккупация сыграли трагическую роль в судьбе многих тысяч французских евреев. Семья Макса Жакоба была в их числе. Брат и сестра Жакоба погибли в Освенциме.
Сам Макс Жакоб вплоть до ареста 24 февраля 1944 года жил в монастыре Сен-Бенуа-сюр-Луар. Какое-то время после ареста Жакоб находился в тюрьме города Орлеана.
Пересылочный пункт в Дранси — последнее обиталище еврея, не желавшего быть евреем.
Затем его отправили в Дранси — предместье Парижа, квартал трущоб. Немцы превратили его в гетто. Это был пересылочный пункт. Здесь заключенных сортировали перед отправкой в Освенцим. Чаша сия миновала Жакоба.
В одном из своих стихотворений Жакоб писал:
Коль выбирать, в какой же стороне
Какие травы станут мне постелью,
В какой земле под бархатистой елью,
Под белым камнем лечь придется мне, -
Вот здесь, в Провансе. А пока средь скал,
Средь веток земляничника и мирта,
Я подожду, покуда Ангел мира
Свой отворит серебряный портал.
(Перевод с французского Аллы Смирновой. Спб, ИНАПРЕСС, 1995)
Судьба распорядилась по-другому. Макс Жакоб умер 5 марта 1944 года в лагере Дранси от пневмонии. Смерть избавила его от ужасов газовых камер и крематория.
Сохранилось несколько рисунков, созданных Жакобом в лагере. На них бараки. Исполненные страдания лица заключенных. И тупые надменные физиономии надсмотрщиков.
В 1949 году прах Макса Жакоба был перенесен на монастырское кладбище в Сан-Бенуа-сюр-Луар.
В 1960 году Жакоб был официально причислен к поэтам, погибшим за Францию.
Справедливо полагают, что творчество Макса Жакоба в полной мере понятно лишь тем, кто хорошо владеет французским языком. Переводчикам его тексты трудно доступны из-за многочисленных почти неуловимых нюансов. Из-за отсутствия сюжета в его традиционном понимании. Из-за переплетения фантастического гротеска и реальности. Из-за насыщенности неясными, построенными на аллитерациях и каламбурах, временами переходящих в бессмыслицу, образах. Из-за экстравагантной ритмики.
Жакоб был автором своеобразных по жанру романов, где проза шла вперемешку с рифмованными строфами, фантастика переплеталась с гротескно изображенной реальностью, ирония с грустью.
Жан Кокто. Эскиз мемориальной доски
в память Макса Жакоба.
Книгу Макса Жакоба „Рожок игральных костей“ (1917) справедливо считают одним из трёх шедевров французских стихотворений в прозе.
Два других — это „Парижский сплин“ Бодлера и „Сезон в аду“ Рембо.
Жакоб причислен к сонму наиболее ярких писателей-модернистов Франции. Его влияние, так или иначе, ощутили на себе видные представители мирового искусства.
Макс Жакоб был одним из вдохновителей кубизма в живописи и поборником пресловутой бесфабульной „кубистической поэзии“. Своим лидером Макса Жакоба считали дадаисты и сюрреалисты.
Одно из наиболее ярких произведений Макса Жакоба — »Defense de Tartuffe" («Оправдание Тартюфа») имеет многозначительный подзаголовок — «Экстазы, угрызения совести, видения, молитвы, стихи и размышления крещеного еврея».
Уход от веры отцов нелегко дался Жакобу. Он усилил душевный надлом. Травмировал и без того расстроенную психику.
Жакоб пытался как-то примирить иудаизм и христианство. И в целом, и в самом себе. Несмотря на мучительные переживания, он так и не смог определиться в полной мере.
Концентрационный лагерь и желтая звезда на груди — ужасные реалии последних дней Макса Жакоба, всё расставили по своим местам.
Ни его крещение, ни слезы настоятеля монастыря, умолявшего немцев оставить в покое ведшего праведный образ жизни постояльца, ни мировая известность писателя, не могли повлиять на ход событий.
Макс Жакоб умер с желтой звездой на груди.
Как еврей. Как миллионы других евреев.
