Выдающийся русский государственный и общественный деятель, президент Императорской Академии художеств И.И. Бецкой родился 3 (14) февраля 1704 года в Стокгольме. Он был побочным сыном князя Ивана Юрьевича Трубецкого (впоследствии фельдмаршала) и родился, когда его отец находился в плену после неудачного сражения со шведами под Нарвой 19 (30) ноября 1700 года. Как незаконнорожденный, мальчик получил лишь часть фамилии отца – Бецкой. Его матерью одни называют баронессу Вреде, другие – баронессу Скарре (Шпарр), третьи – некую даму высшего общества и, наконец, просто шведку. Лица, близкие к Бецкому и его времени, вообще обходят молчанием этот вопрос. О влиянии на дальнейшее воспитание Бецкого его матери нет никаких сведений. Детство Бецкого прошло в Швеции. Получив под руководством отца «преизрядное учение», в 12-летнем возрасте он был послан для дальнейшего образования в Данию, где успешно окончил Копенгагенский кадетский корпус. Затем Иван недолго служил в датском кавалерийском полку, во время учения упал с лошади и получил серьёзную травму, что, по-видимому, и принудило его отказаться от военной службы.

---

Его отец вернулся из плена в 1718 году. Прибыл ли тогда в Россию и Иван Бецкой, утвердительно сказать нельзя. Берхгольц, бывавший в доме князя Трубецкого, говоря о дочерях князя, совершенно не упоминает о присутствии в его доме какого-либо молодого человека, который был бы близок княжескому семейству. С другой стороны, имеются сведения, что Бецкой обучался в университете в Або (Турку) или в Лейпциге, а затем путешествовал по Европе. Очень вероятно, что, желая угодить Петру Великому, князь Трубецкой послал и своего сына за море. Кроме того, при поступлении Бецкого на службу в 1726 году он сообщал, что находился в Париже “для науки” в 1722 году. Эти сведения позволяют принять, что Бецкой действительно много путешествовал по Европе, с 1721 года был секретарём у русского посла в Париже князя Василия Лукича Долгорукова, а с 1722 по 1726 год там же, в Париже, учился.

В 1726 году И.И. Бецкой был переведён на службу к своему отцу, князю Трубецкому (в то время генералу при полевой армии украинского корпуса и Киевскому губернатору), для ведения корреспонденции «на немецком и французском диалектах, понеже в том искусен». В 1728 году, когда князь Трубецкой был пожалован в фельдмаршалы и жил уже в Москве, Бецкой состоял при нём флигель-адъютантом Военной коллегии. В эти годы он часто посещал, по собственным словам, Антиоха Кантемира, жившего тогда в своём подмосковном имении. Беседы с ним оказали немалое влияние на развитие и склад мыслей Бецкого. В 1729 году Бецкой определился на службу в Коллегию иностранных дел, от которой ездил в качестве кабинет-курьера по Европе. Он многократно бывал в Берлине, Вене и Париже, а однажды был представлен герцогине Иоганне-Елизавете Ангальт-Цербсткой (матери Екатерины II), которая и тогда, и впоследствии относилась к нему очень милостиво, благодаря чему возникла гипотеза о том, что Екатерина II – дочь Бецкого. При воцарении Анны Иоанновны князь Трубецкой, вместе с А.Кантемиром, Ягужинским и другими, был среди главных сторонников самодержавия и сам вручил императрице известную челобитную, которую подписал и молодой Бецкой. С 8 апреля 1730 года Бецкой был определён Трубецким в звание генерал-адъютанта, но утверждён в этом звании Военной коллегией был только 5 сентября 1733 года и притом в майорском ранге, а через год был произведён в подполковники. Благодаря отцу и единокровной сестре Анастасии Ивановне, жене принца Людвига Гессен-Гомбургского, Бецкой стал близок ко двору Елизаветы Петровны. Продолжая служить при отце, Бецкой часто бывал в Европе, а в 1739-1740 годах совершил большое путешествие по городам Германии, и лишь зимой 1740 года вернулся в Россию.

Известно, что Бецкой не принимал личного участия в перевороте 25 ноября (6 декабря) 1741 года, возведшем на престол Елизавету, а только являлся к французскому послу Ж.Шетарди с различными поручениями от императрицы немедленно после вступления её во дворец. 18 февраля 1742 года И.И. Бецкой, в чине подполковника, был пожалован камергером к наследнику престола герцогу Голштинскому Петру Ульриху (будущему императору Петру III). В этой должности Бецкой часто появлялся при Дворе и виделся со своей давней знакомой – принцессой Иоганной-Елизаветой, прибывшей в 1744 году в Москву со своей дочерью, которая вскоре вступила в брак с Петром Ульрихом. За это время, по словам Екатерины II, мать её “очень близко привязалась к супругам Гессен-Гомбургским и ещё более – к камергеру Бецкому. Это очень не нравилось графине Румянцевой, маршалу Брюмеру и вообще всем”. Кроме того, состоя камергером малого двора вместе с Петром Сумароковым, Лилиенфельдом, Дикером, Петром Девиером, Бецкой, хорошо владевший французским и немецким языками и уже видевший немало на своём веку за границей, имел возможность как интересный собеседник обратить на себя внимание наследника престола и его супруги.

В 1747 году И.И. Бецкой разделил участь вышеназванных лиц и, вследствие происков канцлера А.П. Бестужева-Рюмина, был удалён вместе с прочими приближёнными великого князя, так как они влияли на него в духе, не соответствующем политическим видам канцлера. В чине генерал-майора Бецкой вышел в отставку, однако, остался камергером, хотя уже весьма редко появлялся при Дворе и даже уехал путешествовать за границу в 1756 году, вместе с князем Дмитрием Михайловичем Голицыным, женатым на его племяннице, Екатерине Дмитриевне Кантемир. Во время этого продолжительного пребывания за границей Бецкой посетил Германию, Голландию, Францию и Италию, осматривал различные учреждения и благотворительные заведения. За границей он старался, по собственным его словам, «ничего не пропустить из пространной живой книги природы и всего виденного, выразительнее всяких книг научающей почерпнуть все важные сведения к большому образованию сердца и ума». Так он познакомился со многими художниками, учёными и писателями (Гриммом, Вольтером, Д.Дидро, Ж.Ж. Руссо и др.), а также с госпожой Жоффрен и посещал её салон, в котором собирались корифеи французской литературы и искусства. За границей Бецкой прожил 15 лет, преимущественно в Париже, где посещал светские салоны, общался с энциклопедистами, изучал благотворительные учреждения и усвоил себе модные тогда идеи, которые отразились в различных проектах Бецкого, представленных им впоследствии Екатерине II.

Все эти годы И.И. Бецкой жил большей частью за границей. Вступление на престол Петра III застало его уже в Вене. Уведомляя в своём письме от 27 марта 1762 года о получении Высочайшего указа о немедленном прибытии в Россию, Бецкой пишет, что его болезненное состояние может воспрепятствовать скорейшему его возвращению и для своего оправдания прилагает свидетельства докторов. Прибыв в Петербург, генерал-майор Бецков (как писали в то время) был награждён орденом Святого Александра Невского, а указом от 24 мая 1762 года был произведён в генерал-поручики, и назначен главным директором Канцелярии строений и домов его величества. В перевороте 28 июня (9 июля) 1762 года Бецкой участия не принимал и о приготовлениях к нему, по-видимому, ничего не знал; может быть, потому, что всегда равнодушно относился к политике. В общем, Бецкой был на стороне Петра III, однако Екатерина II не только оставила Бецкого по-прежнему управлять Канцелярией строений, но и назначила его членом в учреждённую 11 декабря 1762 года особую комиссию для устройства городов Санкт-Петербурга и Москвы. Учреждение этой комиссии, обязанной заведовать постройками в столицах, значительно изменило круг деятельности Канцелярии строений, которая в 1765 году была переименована в Канцелярию строений Её Величества домов и садов и стала заведовать исключительно дворцами и садами императрицы.

Склонность императрицы к строительству делала должность директора Канцелярии строений весьма хлопотливой и даже неприятной. Бецкому приходилось самому надзирать за изготовлением кирпича, за пережиганием извести и т.д.; притом постоянно ощущался недостаток в деньгах на покрытие расходов по постройкам новых зданий и по поддержанию уже построенных, нельзя было не бороться и с разного рода злоупотреблениями, в то время обычными. Но, помимо заведования дворцами и садами, на Бецкого возлагались и другие поручения. Так, после большого пожара в Твери 12 мая 1763 года ему поручено было составить более правильную планировку построек в этом городе, и он представил по этому делу большую записку, 14 июня утверждённую императрицей. Затем, при сооружении памятника Петру I в Петербурге, Бецкой имел поручение наблюдать за всеми работами, производимыми скульптором Э.Фальконе.

Екатерина, знавшая Бецкого с самого приезда своего в Россию, приблизила его к себе, оценила его образованность, изящный вкус, его тяготение к рационализму, на котором и сама воспиталась. В дела государственные Бецкой не вмешивался и влияния на них не имел; он отмежевал себе особую область – воспитательную. Императрица делает Бецкого своим личным секретарём и доверенным лицом. Нужно сказать, что на протяжении всей своей жизни Екатерина II безгранично доверяла Бецкому в самых разных вопросах.

3 марта 1762 года Академия художеств была отделена от Московского университета, а в 1764 году заведовать Академией было поручено И.И. Бецкому. Прежде всего, он занялся поиском отдельного здания для Академии и добился у императрицы передачи для этой цели так называемого Вратиславского двора на Васильевском острове (на углу 3-й и 4-й линий). Позднее он неоднократно испрашивал деньги для сооружения на этом месте большого здания, которое не было полностью достроено при жизни Бецкого из-за нехватки средств. Вместе с тем Бецкой представил проект нового устава для Академии, во многом сходный с уставом графа И.И. Шувалова для Московского университета. После рассмотрения этого проекта князем Шаховским, Минихом, Олсуфьевым, Тепловым и Н.Паниным, он был утверждён императрицей 4 ноября 1764 года. По этому уставу, главное заведование Академией возлагалось на Совет (или собрание), состоявший из директора и профессоров, причём председателем был президент Академии (в этом звании и состоял Бецкой), который докладывал обо всём необходимом по Академии императрице. Всей учебной и воспитательной частью заведовал директор, вторая персона после президента. Вся хозяйственная часть, а также денежная была поручена Совету.

Академия состояла из нескольких отдельных классов, обучение продолжалось шесть лет, после которых ученики подвергались экзамену, по их успехам награждались различными медалями, получали права вольности, а лучшие двенадцать человек отправлялись для усовершенствования на три года за границу. Из дел Академии видно, что Бецкой немало заботился и интересовался этими учениками, находившимися в разных местах за границей. При Академии было ещё особое воспитательное училище для мальчиков, принимаемых в возрасте 5-6 лет, которые после десятилетнего обучения могли поступать в Академию. Не имевшие призвания к искусству определялись по их наклонностям и способностям. 27 июня 1769 года Бецкой испросил разрешение императрицы содержать на собственном иждивении, начиная с 1770 года, по десять мальчиков, принимая их каждые три года. К 1785 году было уже 60 человек, воспитывавшихся на счёт Бецкого при Академии художеств. Президентом Академии художеств Бецкой оставался тридцать лет (1764-1794), до конца своей жизни, а перед смертью завещал ей два шкафа с древними гравированными антиками и с редкими слепками изображений различных исторических лиц, сделанных преимущественно французскими художниками.

В 1763 году И.И. Бецкой представил Екатерине II программу учебно-педагогической реформы – документ под названием «Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества». В нём он изложил прогрессивные, хотя и не вполне оригинальные педагогические взгляды, сложившиеся под влиянием Дж. Локка, Ж.Ж. Руссо, К.А. Гельвеция, Ф.Фенелона и Я.А. Коменского, переработанные для российских условий. Так, подобно Локку, Бецкой признавал значение физического воспитания и необходимость считаться с темпераментом ребенка, а подобно Руссо «полагал надобность следовать по стопам натуры, не превозмогая и не переламывая её, но способствуя ей». Бецкой надеялся посредством воспитания создать «новую породу людей» — гуманных и справедливых дворян, а также купцов, промышленников, художников, ремесленников, врачей, которые затем через семью распространят принципы нового воспитания на всё общество.

Он видел, как росло на Западе нравственное, политическое и экономическое значение этого сословия, и сожалел, что в России только «два чина установлены: дворяне и крестьяне», а купцы, мещане, ремесленники и связанные с этими званиями отрасли государственной жизни значения не имели. «В чужих государствах, — рассуждал Бецкой, — третий чин народа, заведённый уже за несколько веков, продолжается из рода в род: но как здесь (в России) сей чин ещё не находится, то мнится, в оном и нужда состоит…» Именно с целью создания этого «третьего чина», полезного государству, в традициях европейского просветительства, он предлагал организовать закрытые воспитательно-образовательные учреждения, где 5-6-летние дети, избавленные от «развращающего» влияния окружающей жизни, будут находиться до 18 лет под неусыпным попечением педагогов, подающих пример своим поведением. Условием формирования первого поколения «новых людей» Бецкой считал строгую изоляцию воспитанников от пагубного, влияния общества, предрассудков и пороков старого поколения. Между старым поколением и новым, по мысли Бецкого, надо создать искусственную преграду, дабы первое, «зверообразное и неистовое в словах и поступках» лишилось возможности оказывать влияние на второе. При этом задачу истинного воспитания Бецкой видел в том, чтобы внушить человеку уважение к себе: «Человек, почитая себя человеком не должен допускать поступать с собою, как с животными». 1 (12) марта 1764 года план был утверждён Екатериной, и Бецкому было поручено организовать новые и преобразовать имеющиеся учебные заведения.

Помимо Академии художеств, имя И.И. Бецкого неразрывно связано с учреждением первого в России женского учебного заведения и с основанием “воспитательного дома для несчастнорожденных”. Об участи покинутых детей до Бецкого в России заботились мало. Правда, Пётр I издал несколько указов об устройстве домов «для зазорных младенцев» при церквах и о содержании их при женских монастырях, но преемники его не обращали на этот предмет особого внимания. Лишь Бецкой снова поднял забытый вопрос, и по его проекту Екатерина II учредила в Москве Воспитательный дом (манифестом от 1 сентября 1763 г.). Организация нового дела была до мельчайших подробностей разработана И.И. Бецким. Основные начала этого учреждения состояли в следующем. Всякий мог принести в дом младенца в любое время, не объясняя ничего, а только заявив, крещён ли младенец, или нет. Ребёнка сдавали на руки кормилице или няньке, а через два года переводили в особый разряд, где дети обоего пола пребывали вместе. С семи лет их разделяли и начинали обучать чтению, письму, основам веры, а также лёгким ручным работам. С 14-15 лет воспитанников обучали ремёслам, смотря по наклонностям каждого. Через 4-5 лет они могли вступать в брак и, пользуясь года три или четыре помещением в доме, работать на себя; при увольнении из дома они получали полное обмундирование и права вольных людей. Эти воспитанники должны были, по мысли Бецкого, постепенно увеличивать «средний род людей», т.е. сословие городских обывателей, к которому они все причислялись. При воспитании должно было обходиться, по предписанию Бецкого, ласково и кротко: телесные наказания строго воспрещались, “дабы юношество не приобучить к суровости”. Грамоте и ремёслам надлежало обучать и лиц женского пола.

Главный принцип обучения должен был состоять в том, чтобы вести детей «играя и с приятностью»; заставлять же детей целые часы сидеть за книгой – значит расслаблять и притуплять их. «Быть всегда веселу и довольну, петь и смеяться – есть прямой способ к произведению людей здоровых, доброго сердца и острого разума». Лучше всего наставлять детей примерами, а не правилами, которые малопонятны в юном возрасте. Следует укоренять в детях склонность повиноваться без досады, препятствовать им бить животных, обнаруживать злость к сверстникам.

По примеру московского воспитательного дома был учреждён, по представлению И.И. Бецкого, 6 сентября 1772 года такой же дом и в Петербурге, составлявший вначале отделение московского дома. Бецкой выражал надежду, что и в других городах возникнут убежища для покинутых детей и сирот. И тут его главным средством было удаление всего порочного от ребёнка, так как сама добродетель есть не что иное, как “полезные и добрые дела, совершаемые нами для самих себя и для близких”. Добродетель не исключает удовольствий. Бецкой настаивает на том, чтобы детям отводилось достаточное время для игр, но чтобы воспитатели не вмешивались, так как по приказанию веселиться невозможно; взрослым нужно лишь наблюдать, чтобы в играх не было никакой «неблагоприятности». Что касается наставлений в нравственности, то, по мнению Бецкого, небесполезно было бы над всеми дверьми Воспитательного дома написать: 1.Не делай другим того, чего себе не желаешь. 2.Поступай с другими так, как хочешь, чтобы с тобой поступали. 3.Не делай зла и не досаждай никому. 4.Не вреди никакому животному и не озлобляй его. 5.Не лги. 6.Никогда не будь празден. Наказания представляются излишними при хорошем воспитании, но в случае необходимости взысканиями могут служить: стояние на одном месте час или два; запрещение прогулки с другими детьми; выговор наедине; публичный выговор; хлеб и вода на 12 или 24 часа и т.п. Никогда и ни за что не бить детей. Прежде чем применить наказания, нужно обстоятельно разъяснить провинившимся, в чём заключается их проступок. При этом следует помнить, что “нет врождённых пороков, но дурные примеры их внушают”. Не надо забывать, что Бецкой имел в виду, прежде всего, воспитание подкидышей, брошенных своими родителями, хотя те же начала считал необходимым применять и в воспитании других детей.

Блестящие педагогические идеи Бецкого, однако, слабо реализовывались в практике воспитательных домов. Недостаток средств, отсутствие хороших воспитателей существенно отразились как на положении детей, так и на их воспитании. Скученность, плохое питание и уход, отсутствие медицинской помощи имели печальные последствия. Была высокой заболеваемость и смертность детей, особенно в грудном возрасте. За первые 15 лет существования московского Воспитательного дома в нём сменилось 9 главных надзирателей: подобрать воспитателей, удовлетворявших высоким требованиям, было нелегко. Ратуя за то, чтобы воспитатели были из «природных россиян», Бецкой был вынужден обращаться к иностранцам. Бецкой очень болезненно переживал недостатки в Воспитательном доме. В 1775 году он писал Екатерине II о воспитателях: «Ни один из них не проявил надёжного умения; ни один не постигает настоящей цели учреждения; ни один не понимает его духа; они только заботятся о личных выгодах, ссорятся между собой и сплетничают…» Но замену им приходилось искать опять-таки среди иностранцев. Мастера, которые обучали детей рукоделиям, педагогических навыков не имели, плохо обращались с детьми. На фабриках, куда отдавали воспитанников для обучения, их били, унижали. В 1779 году И.И. Бецкой, потрясённый неудачей своих замыслов в отношении воспитательных домов, признался: «Я никогда и подумать не мог, что до такой позорной крайности сие главнейшее дело приставниками было пренебрежено». В первых воспитанниках он не нашёл «ни малейшего послушания, никакой склонности к упражнениям и трудолюбию; ничего, кроме невежества, неповиновения и упрямства».

Судьба питомцев московского Воспитательного дома была такова. Наиболее способные из них обучались латинскому языку, готовясь к изучению аптекарского дела. Некоторые воспитанники учились рисовать и потом отправлялись в специальное училище для мальчиков разных сословий, открытое в 1764 году по плану Бецкого при Академии художеств. Наиболее одарённые мальчики учили иностранные языки и единицы из них учились в Московском университете, а девочки – на мещанском отделении Смольного института. Большинство питомцев дома становились ремесленниками, земледельцами, шли в прислуги в богатые дома, а девочки – няньками, кормилицами.

Свои взгляды на задачи и средства воспитания “обоего пола юношества” И.И. Бецкой неуклонно и настойчиво проводил во всех устраиваемых им учебных заведениях. Указывая, насколько трудно преодолеть суеверие веков и дать народу новое воспитание, Бецкой утверждал, что корень всему добру и злу в человеке – воспитание, о котором необходимо неусыпно заботиться до 18-20 лет. Дети должны находиться в училищах безвыходно, так как общение с людьми без разбора весьма вредно. Нужно возбудить в юношестве охоту к трудолюбию и страх к праздности, как источнику всякого зла, научить благопристойности, соболезнованию о бедных, несчастливых, словом – всем добродетелям и качествам, которые принадлежат к доброму воспитанию. Вместе с тем, нужно обратить большое внимание на физическое воспитание. Мысль Бецкого о том, что семья неспособна воспитывать хороших людей и граждан, не только не была отвергнута, но была возведена в степень педагогического догмата.

Эти же начала нашли применение в указе от 5 мая 1764 года о воспитании благородных девиц при Воскресенском монастыре (впоследствии Смольный институт). До Екатерины в России вообще не существовало женских учебных заведений. Вскоре после вступления на престол императрица поручила Бецкому представить доклад об устройстве закрытого заведения для воспитания девиц благородного происхождения. Проект И.И. Бецкого был утверждён 5 мая 1764 года. По этому проекту, учреждалось в Петербурге воспитательное общество благородных девиц; в него принимались лица женского пола дворянского происхождения от 5-6 лет, причём родители давали подписку, что отдают ребёнка до 18-летнего возраста и ранее этого требовать обратно не будут. Наблюдение за исполнением устава общества было предоставлено начальнице, при которой была правительница. Кроме того, ещё четыре попечителя из знатных особ составляли собрание (или совет) для рассмотрения вопросов, касающихся экономии и благоустройства дома. Одним из попечителей был назначен Бецкой, остававшийся в этом звании до конца жизни. Он сам представлял императрице доклады по делам воспитательного общества, требовавшие Высочайшего разрешения, и вообще имел большое влияние на внутреннюю жизнь и распорядки нового учебного заведения. Благодаря его гуманному воздействию, между начальством заведения и девицами установились те отношения, которые ярко выражены во многих письмах и воспоминаниях воспитанниц за это время. Первоначально девушки помещались в зданиях Воскресенского Новодевичьего монастыря на берегу Невы, но затем императрица разрешила соорудить для общества новое здание, тем более что круг деятельности общества значительно расширился.

Устроив первое закрытое женское учебное заведение, И.И. Бецкой уже в 1765 году докладывал императрице, что для пользы общества требуется, чтобы «всякого чина женский пол воспитан был в добронравии и приличных состоянию его знаниях и рукоделиях». Вследствие этого, по докладу Бецкого, 31 января 1765 года был подписан указ об учреждении при том же Воскресенском монастыре училища для малолетних девушек всякого звания, кроме крепостных, под управлением той же начальницы и правительницы, но с иной программой обучения: преимущественно обращено было внимание на различные рукоделия и другие домашние работы. Особо важным Бецкой считал хорошее воспитание и образование женщин как будущих жён, матерей, воспитательниц. В семье и семейных обязанностях женщина, по его мнению, должна искать смысл и содержание своей жизни. В 1772 году Бецкой изъявил желание содержать на собственном иждивении по пять воспитанниц из бедных дворян, поступавших в училище в каждый приём.

Постройка в Москве воспитательного дома, принятая на себя Прокофием Демидовым, породила в 1772 году большую переписку с ним Бецкого, который, высказывая свои взгляды на коммерцию, сообщил Демидову, что хочет учредить для детей купечества “воспитание, для них пристойное”. Результатом этой переписки явился, с одной стороны, план (устав) коммерческого училища, утверждённый императрицей 6 декабря 1772 года, а с другой стороны – сделанное П.Демидовым пожертвование (в 205 тыс. руб.) на содержание этого училища, первые годы находившегося в Москве, в самом здании воспитательного дома.

В уставе Воспитательного коммерческого училища для детей купцов проводились те же начала, что и в уставах вышеупомянутых учебных заведений, т.е. принимались дети от 5-6 лет, предписывались те же педагогические приёмы, преподавалось почти то же самое, с добавлением некоторых предметов, необходимых торговым лицам, — бухгалтерии, исторической географии, экономии, сведений по государственному праву и т.д. Лучших учеников награждали медалями и посылали за границу с рекомендациями для их дальнейшего устройства. Окончившие курс пользовались покровительством опекунского совета в Москве. Непосредственно заведовал училищем главный надзиратель московского воспитательного дома, а Бецкой только следил, насколько это ему было возможно из Петербурга, за осуществлением устава и давал необходимые указания.

Необходимо упомянуть также о деятельности И.И. Бецкого в Шляхетном кадетском сухопутном корпусе. Екатерина II, приняв корпус в своё собственное ведение, назначила в 1765 году главным директором корпуса Бецкого, непосредственным же начальником корпуса был генерал-майор Философов. Согласно утверждённым в 1765 году “пунктам для перемены” кадетского корпуса (в числе которых предписывалось “всякие телесные наказания кадетам ныне отрешить”), Бецким был составлен новый устав корпуса, утверждённый 11 сентября 1766 года. Здесь повторялись те же правила, что и в других уставах, составленных Бецким: в корпус принимались только дети дворян, не старше шести лет, причём родители давали подписку, что отдают детей добровольно, как минимум на 15 лет, в продолжение которых они не будут брать детей даже в отпуск. Родственникам разрешались лишь короткие свидания в назначенные часы по воскресеньям. Корпус был закрытым заведением, кадеты, вместо деления на роты, были разделены на пять классов (возрастов), в каждом классе учились три года. Переходя в 4-й класс, кадет имел право выбрать военную или гражданскую службу и согласно своего выбора обучался некоторым другим наукам, которым остальные кадеты не обучались. Предписывалось заботиться о физическом и нравственном развитии кадет, обходиться с ними ласково, не наказывать их, стараться предупреждать и отвращать их ошибки и проступки. Окончившие полный курс поступали на военную службу, лучшие награждались медалями, а самые достойные имели право, с согласия родителей, путешествовать три года за границей за счёт корпуса. Генерал-директором Шляхетного сухопутного корпуса И.И. Бецкой был с 1766 по 1773 год.

Помимо постоянных обязанностей, И.И. Бецкой исполнял немало особых дел, порученных ему императрицей. Так, в течение некоторого времени он заведовал воспитанием молодого Бобринского и, отправляя его за границу, написал прекрасную инструкцию для путешественников. По поручению императрицы он приобретал за границей картины и статуи, вёл переписку по этим и другим делам. Труды Бецкого неоднократно награждались императрицей: в 1766 году он был произведён в действительные тайные советники, 21 апреля (2 мая) 1768 года награждён орденом Святого Андрея Первозванного. 20 ноября 1772 года он удостоился особой почётной награды. Он был приглашён на торжественное заседание Правительствующего Сената, у подъезда которого стоял почётный караул специально для него. При входе Бецкого в залу, генерал-прокурор, в знак признательности, поднёс ему от имени Сената Большую золотую медаль, выбитую в его честь, с надписью: «За любовь к отечеству. От Сената 20 ноября 1772 года». Позднее, в день учреждения ордена Святого Владимира, 23 сентября (3 октября) 1782 года, И.И. Бецкой был в числе первых кавалеров 1-й степени этого ордена. Однако каких-либо особых денежных наград или пожалованных имений, щедро раздаваемых императрицей всем приближённым, Бецкой никогда не получал, кроме небольшой мызы Нейгауз в Лифляндии, пожалованной ему в начале 1764 года.

С усилением реакции после Крестьянской войны Пугачёва (1773-1775) педагогические воззрения Бецкого были признаны слишком либеральными, и он был отстранён от руководства просветительными учреждениями. Но и в качестве директора Канцелярии строений Бецкой много способствовал украшению Петербурга казёнными постройками и сооружениями; самыми крупными памятниками этой стороны его деятельности остались монумент Петру I (“Медный всадник”), гранитные набережные Невы, Екатерининского канала и Фонтанки, решётка Летнего сада, дом Академии художеств и т.д. К концу жизни Бецкого Екатерина охладела к нему. Из её выражения «Бецкой присвояет себе к славе государской» можно думать, что причина охлаждения коренилась в уверенности императрицы, что Бецкой лишь себе приписывает заслугу воспитательной реформы, между тем как Екатерина II и сама претендовала на значительную роль в этом деле.

Осуществить свою образовательную программу во всей полноте Бецкому не удалось, прежде всего, из-за нехватки образованных педагогов, но и то, что он смог сделать, вызывает большое уважение. Несмотря на то, что его благородное стремление – путём воспитания преобразовать весь народ, изменить жизнь – потерпело неудачу, труд его имел большое значение, так как он показал обществу великую силу воспитания; после него остались в России не только идеи, но и реальное их воплощение.

В последние годы Бецкой, вложивший в учебные заведения всё своё состояние, жил преимущественно на средства, доставшиеся ему от отца, имел в Петербурге большой дом на Дворцовой набережной, но жизнь вёл скромную, пиров не давал, любил читать и следить за новейшими открытиями всякого рода, сам производил опыты над шелковичными червями, разводил искусственно цыплят и т.д. Начиная с 1783 года здоровье И.И. Бецкого сильно расстроилось, по-видимому, его постиг паралич, он плохо владел рукой и ногой, к этому присоединилось и значительное ухудшение зрения, он был практически слеп. Брошенный всеми, он влачил жалкое существование. В течение двенадцати лет Бецкой медленно умирал, однако, пережил всех своих сверстников. Он умер 31 августа (10 сентября) 1795 года в Петербурге. Смерть его прошла незамеченной, о ней не упоминалось даже в газетах. Только Г.Р. Державин почтил его смерть стихотворением “На кончину благотворителя”:

…Луч милости был, Бецкой, ты!
Кто в бранях крови лил потоки;
Кто грады в прах преображал –
Ты милосердья полн, любови,
Спасал, хранил, учил, писал;
Кто блеск метал – ты устранялся;
Кто богател – ты ущедрялся;
Кто расточал – ты жизнь берег;
Кто для себя – ты жил для всех…

Выдающийся русский государственный и общественный деятель Екатерининской эпохи, один из образованнейших людей своего времени, реформатор русской системы воспитания и образования, И.И. Бецкой похоронен в Александро-Невской лавре, в Благовещенской усыпальнице. На стене у могилы помещена медная доска с изображением медали «За любовь к отечеству» и надписью:
«ЧТО ЗАСЛУЖИЛЪ ВЪ СВОИХЪ ПОЛЕЗНЫХЪ ДНЯХЪ
ДА БУДЕТ ПАМЯТНИКЪ И ВЪ ПОЗДНИХЪ ТО ВЕКАХЪ
QUOD AEVO PROMERUIT, AETERNE OBTINUIT».
«Утверждать сердце юношей в похвальных склонностях, возбуждать в них охоту к трудолюбию, и чтобы страшились праздности; научить их пристойному поведению, учтивости, соболезнованию о бедных, несчастливых; обучать их домостроительству, особливо же вкоренять в них склонность к опрятности и чистоте».

И.И. Бецкой