Она была самой красивой из русских императриц — и самой несчастливой. Поэты ею восхищались искренне — как женщиной, не как владычицей. Мужчины жаждали ее любви и готовы были всем рискнуть за радость обладания этим восхитительным существом. А живописцы соревновались, пытаясь запечатлеть на холсте ее неземную красоту. Но сама Елизавета Алексеевна любила всего лишь раз. И на память об этой любви ей осталась лишь горечь утраты, да еще черная шкатулка с письмами…

А. С. Пушкин

На лире скромной, благородной

Земных богов я не хвалил

И силе в гордости свободной

Кадилом лести не кадил.

Свободу лишь учася славить,

Стихами жертвуя лишь ей,

Я не рожден царей забавить

Стыдливой музою моей.

Но, признаюсь, под Геликоном,

Где Касталийский ток шумел,

Я, вдохновенный Аполлоном,

Елисавету втайне пел.

Небесного земной свидетель,

Воспламененною душой

Я пел на троне добродетель

С ее приветною красой.

Любовь и тайная свобода

Внушали сердцу гимн простой,

И неподкупный голос мой

Был эхо русского народа.

Клабер

Портрет великой княгини Елизаветы Алексеевны

1798 год

Ф. Н. Глинка — «К бюсту венценосной благотворительницы бедных сирот и несчастных»

Царица кроткая, краса земных царей,

Божественный твой лик достоин алтарей,

Достоин он блистать в великолепном храме

В сияньи золота и радужных огней

И благовонном фимиаме…

Но дивной благостью осмелены твоей,

Для Россов образ твой и милой, и священной

Мы ставим в хижине смиренной,

И только… только лишь тобой

Как добрым ангелом хранимой.

О, милосердная! Здесь все тобой одной

Живет, и чувствует и дышет —

И часто, в тишине ночной

Создатель о тебе сердец моленья слышит.

Жан Лоран МОНЬЕ

Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны

1807 год 

Н.М. Карамзин

К ПОРТРЕТУ ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ АЛЕКСЕЕВНЫ

Корона на главе, а в сердце добродетель;

Душой пленяет ум, умом душе мила;

В благотворениях ей только бог свидетель;

Хвалима… но пред ней безмолвствует хвала.

Жан Лоран Монье

Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны

… Вдовствующая императрица Елизавета Алексеевана скончалась ночью 3 мая 1826 года. Выполняя ее последнюю волю, Тиссен немедля отправилась в столицу. К удивлению фрейлины, у Московской заставы ее встретил флигель-адъютант, усадил в <a _banner_id=«0» _url=«click01.begun.ru/click.jsp?url=Wa8reNfb2ttq6srhESa-E1zjkF8VhcE0vxTHns84b6bJBw-y0JVImC21c0xuMObc8w14sdOMnIhmfvikn1or5uq4*sW-Pw1894ujChzVX5uDIaEqbB7ohcQWfuLXJ2y72tP9PLJiR-fNKZ8SDLSOn1GvAe3vC90s8JXZcNfCd7mnpzCXt10elJrA4PINHC1PBDmM6kcHj947jKHWmfMzuwQ7pddPTfIEsQ-81CcNCToXPMg6Ww1ohaZN2WV5A40*-whEDbEDZ3dHx*5SzGcErjdv*TZgzpx-T4qXl*TR4VAXq7CJiS4tkNjMsEVtEGKr1TLMejA60YBk35tytaj2il4o7dymr4hAeiAXDGXAtUsdzwq6lU70wqt3deKFUrCSjcfb38-FjO4siF530a4GqmA0xZ1puWpPbvvoUdFomHQLJz0pNCTkKhOYXmspIejR7jIUIw5Rgmai48dk4Akqtivz23tg2JY2D1TJ8hQveZ2VnItKGTclxaLO2T0YbilEiS*SenGeEqCQxHIJMGplNf4M-3RvFJsNPaV8SOHvIzZapLuipI47w8LIMHIazMbOv3OPllaEHEGiGCZWPPUJ3h9WaLI&eurl%5B%5D=Wa8reODh4OH6dfp8NEtYu3KlAdgtjGIPXYQ-wTOCa8e3XLPh» href=«click01.begun.ru/click.jsp?url=Wa8reNfb2ttq6srhESa-E1zjkF8VhcE0vxTHns84b6bJBw-y0JVImC21c0xuMObc8w14sdOMnIhmfvikn1or5uq4*sW-Pw1894ujChzVX5uDIaEqbB7ohcQWfuLXJ2y72tP9PLJiR-fNKZ8SDLSOn1GvAe3vC90s8JXZcNfCd7mnpzCXt10elJrA4PINHC1PBDmM6kcHj947jKHWmfMzuwQ7pddPTfIEsQ-81CcNCToXPMg6Ww1ohaZN2WV5A40*-whEDbEDZ3dHx*5SzGcErjdv*TZgzpx-T4qXl*TR4VAXq7CJiS4tkNjMsEVtEGKr1TLMejA60YBk35tytaj2il4o7dymr4hAeiAXDGXAtUsdzwq6lU70wqt3deKFUrCSjcfb38-FjO4siF530a4GqmA0xZ1puWpPbvvoUdFomHQLJz0pNCTkKhOYXmspIejR7jIUIw5Rgmai48dk4Akqtivz23tg2JY2D1TJ8hQveZ2VnItKGTclxaLO2T0YbilEiS*SenGeEqCQxHIJMGplNf4M-3RvFJsNPaV8SOHvIzZapLuipI47w8LIMHIazMbOv3OPllaEHEGiGCZWPPUJ3h9WaLI&eurl%5B%5D=Wa8reODh4OH6dfp8NEtYu3KlAdgtjGIPXYQ-wTOCa8e3XLPh» class=«begun_hyper_link» target="_blank">карету и привез в Зимний дворец, где в кабинете ожидали государь Николай Павлович и его мать — вдовствующая императрица Мария Федоровна. Она взяла у Тиссен ларец, открыла его висевшим у нее на шее на цепочке золотым ключом и достала пачку бумаг. Просматривая их одну за другой, Мария Федоровна передавала бумаги Николаю Павловичу, а тот бросал их в огонь растопленного камина. Когда ларец опустел, его вернули Тиссен и разрешили оставить на память. Какая же тайна связана с загадочным ларцом из черного дерева? Как выяснилось много лет спустя, он хранил секрет трагической любви императрицы Елизаветы Алексеевны…

В 1779 году в семье немецкого маркграфа Баден-Дурлахского Карла Людвига и его жены Амелии, урожденной принцессы Гессен-Дармштадской, родилась дочь, названная Луизой-Марией-Августой. Позднее, когда ее просватали за великого князя Александра Павловича, будущего императора России, она при переходе в православие получила имя Елизавета Алексеевна. Невестой она стала в тринадцать лет — вполне подходящий возраст по тем временам. В конце октября 1792 года юная принцесса впервые появилась в столице Российской империи Санкт-Петербурге и быстро сумела всех очаровать своей красотой, грацией и обхождением. Пожилая императрица Екатерина II, ее вздорный сын Павел и его жена Мария Федоровна просто не чаяли души в молоденькой прелестнице, осыпая ее милостями, подарками и ласками. Понравилась красивенькая немочка и великому князю Александру, который стал с нетерпением ждать свадьбы. Великосветское общество также не уставало расточать похвалы юной принцессе, и все сходились на том, что Александр и Елизавета прекрасны, словно небесные ангелы. Вскоре состоялась и свадьба. Александр, получивший свое по праву мужа, быстро пресытился молодой женой, и взгляд его все чаще и чаще стал останавливаться на других придворных дамах, у которых он всегда пользовался неизменным успехом.

Первым предпринял попытку завоевать расположение молодой великой княжны Елизаветы фаворит престарелой Екатерины II граф Платон Зубов — мужчина в самом расцвете лет, он не сомневался в успехе и волочился за принцессой открыто, нахально добиваясь близости. Дошло до того, что императрице пришлось устроить ему скандал и прямо запретить преследовать невестку! Вынужденно Зубов отступился: спорить с Екатериной никто не решался. Другая интрига была фактически спровоцирована самим Александром, желавшим иметь определенную свободу от жены во всех отношениях.

В то время в Санкт-Петербурге находились в качестве знатных заложников после раздела Польши молодые князья Адам и Константин Чарторыские — они могли стать знаменем антирусской оппозиции и претендовать на польскую корону. Адам стал одним из близких приятелей Александра и, часто бывая в его доме, не устоял перед чарами прелестной Елизаветы. Она всячески избегала его, как и графа Зубова, но тем не менее, среди «доброхотов» царского двора поползли разные слухи. Дошло даже до того, что когда в 1798 году у Елизаветы Алексеевны родилась первая дочь, Павлу Петровичу, ставшему тогда уже императором, нашептали, что истинным отцом ребенка является князь Адам Чарторыский. Вспыльчивый Павел пришел в бешенство и чуть не загнал Адама в Сибирь, но любимец императора граф Ростопчин сумел убедить самодержца, что Елизавета «столь же невинна, сколь и добродетельна». Но все же князь Адам был отправлен послом к королю Сардинии, изгнанному из своих владений и скитавшемуся по всей Италии.

Бедный Адам. Он действительно пылко и сильно любил Елизавету, но никогда не пользовался взаимностью — она была к нему холодна. В 1801 году Чарторыский вернулся в Санкт-Петербург, уже не опасаясь гнева покойного императора Павла I, и целых пять лет безуспешно пытался возбудить в Елизавете Алексеевне ответное чувство. Но тщетно. Тогда он покинул столицу. Вновь они встретились в Польше, в 1814 году, но мимолетно, и только в 1817 году произошла их последняя встреча и окончательное объяснение. После него в том же году 47-летний князь Адам женился на хорошенькой Анее Сапежанке и больше никогда не стремился увидеться с императрицей. Никогда... 

В Европе происходили грандиозные события — Наполеон Бонапарт вел победоносные войны, и хитрые австрийцы сумели втянуть Александра I в борьбу с корсиканским баловнем военного счастья. Император покинул Санкт-Петербург и выехал к действующей армии. Столица практически опустела. Елизавета Алексеевна осталась одна и жутко страдала — ее дочь Александра умерла четыре года назад, а муж, всегда обожавший женское общество, презрев все законы и даже принятые в светском обществе правила приличия, открыто сожительствовал с Марией Антоновной Нарышкиной. Самое ужасное для императрицы, что Нарышкина родила Александру нежно любимую им дочь Софью.

Елизавета Алексеевна много времени проводила в одиночестве, практически не нуждаясь в обществе, и вот в один из таких хмурых дней фрейлина княжна Голицына неожиданно представила императрице прибывшего из действующей армии офицера.

— Это штаб-ротмистр Алексей Охотников!

Царица подняла глаза, встретилась взглядом с красивым кавалергардом, и всю ее словно в тот же миг пронзило током! Она будто онемела и, едва владея собой, протянула ему руку для поцелуя. Губы Алексея, коснувшиеся ее кожи, показались огненно горячими.

— Какие новости привезли вы нам из армии, ротмистр? — чужим голосом спросила она и с каким-то хмельным ужасом поняла, что не слышит ответа!

Вместо слов между ними уже шел другой разговор, в котором совершенно не нужны никакие слова, если говорят сердца. Боже, что же ей делать?!

— Ваше Величество может полностью положиться на меня, — чуть слышно прошептала Голицына, и Елизавета Алексеевна ответила ей благодарным взглядом.

— Сегодня же, вечером! — прикрывшись веером, глухо приказала она, дрожа от нетерпения.

Стоявший перед ней навытяжку кавалергард, казалось, тоже готов был вот-вот лишиться чувств...

Буквально в считанные дни роман между Елизаветой Алексеевной и кавалергардским штаб-ротмистром Алексеем Яковлевичем Охотниковым стал не просто бурным, а буквально превратился в сумасшедшую, необузданную страсть: императрица словно брала реванш за все прошлые годы, с головой окунувшись в темный омут запретной любви. Но как же сладка она оказалась! Пылкий любовник постоянно горел нетерпением в ожидании новой встречи, не находя себе места без предмета своей страсти. Естественно, Охотников, не принадлежавший к титулованному дворянству и великосветскому придворному обществу, не мог запросто появляться во дворце, да если бы и мог, это неизбежно вызвало бы подозрения и слухи.

Любовники как могли всячески скрывали свою связь.

Как же проходили свидания?

Штаб-ротмистр дожидался темноты, низко надвигал на глаза шляпу, закутывался в темный плащ и отправлялся к Каменноостровскому дворцу — там призывно светилось окно Елизаветы. Сбросив плащ на руки верного слуги, Охотников, как заправский скалолаз, рискуя сломать шею и разбиться насмерть, карабкался по стене наверх и влезал в окно покоев императрицы. Наградой ему была полная безумных и жарких ласк ночь. Утром кавалергард таким же образом проделывал обратный путь. Нетрудно догадаться, что уходить ему приходилось еще затемно.

В начале 1806 года при очередном тайном свидании Елизавета Алексеевна, немного смущаясь, сообщила Охотникову:

— Кажется, я беременна. И отец ребенка вы, мой друг!

Алексей Яковлевич упал перед ней на колени и, как безумный, стал целовать ее ноги. Ему было всего двадцать пять лет, и он боготворил Елизавету, не мысля себе жизни без нее.

В ноябре 1806 года императрица Елизавета Алексеевна родила дочь, названную также Елизаветой. Конечно, этот факт скрыть было практически невозможно, и «вычислить» отца ребенка для опытных придворных и членов царской фамилии тоже, по всей вероятности, не составляло особенного труда. Видимо, с неожиданно возникшим и уже мешавшим царской родне фаворитом решили разобраться кардинально, поэтому Охотников так и не увидел дочери...

4 октября 1806 года в придворном театре давали спектакль в честь императрицы, и на него был приглашен Охотников. Он пришел вместе со своим другом и сослуживцем, поверенным в некоторые его тайны. Представление, как всегда, прошло блестяще. После него, уже на улице, Охотникова и его приятеля неожиданно окружили несколько человек не внушающей доверия наружности. Улицы тогда освещались недостаточно хорошо, и Алексей Яковлевич держался настороже. Видимо, сразу поняв, что может произойти, он схватился за оружие и крикнул приятелю:

— Бей их! Бей!

Но в тот момент, когда кавалергард уже обнажил клинок, один из наемных убийц ловко ударил его кинжалом в бок, и все тут же кинулись врассыпную.

Охотников упал на руки друга:

— Быстро, подгони экипаж, — слабым голосом попросил он. — Надо скорее остановить кровь. Но моя рана не смертельна, я буду жить!

— Да, да! — помогая ему забраться в карету, твердил приятель. — Ты только молчи, береги силы!

— Сообщи ей, — взяв его за руку, попросил Алексей. — Только не напугай, слышишь?!

Дома он лишился сознания и почти тут же приехал личный врач императрицы Стофреген. Он осмотрел раненного и нашел, что все, милостью Божией, может закончиться и благополучно. Главное, Алексей Яковлевич должен выполнять его предписания и иметь покой. Рану обработали, приятель отправился к себе, а Стофреген по распоряжению императрицы остался на ночь рядом с Алексеем Яковлевичем. Убедившись, что раненный забылся, врач тоже задремал при свече. Проснулся он словно от толчка и всполошился, не увидев кавалергарда на постели, — где же он? Медик кинулся искать Охотникова и обнаружил его без чувств в кабинете — Алексей писал письмо любимой, желая успокоить ее.

— Что же вы наделали, голубчик, — почти простонал врач. — Вы же убиваете и себя и ее!

Действительно, у раненного начался жар, течение болезни обострилось, и вскоре Стофреген вынужден был сообщить императрице, что ее возлюбленный умирает.

И тогда Елизавета Алексеевна решилась на отчаянно смелый шаг, не думая о грядущих последствиях: она тайно посетила умирающего любовника. Охотников принял императрицу холодным январским вечером 1807 года полулежа, в полной парадной гвардейской форме. Это их свидание было последним и длилось более часа.

Через несколько дней Алексея Яковлевича не стало. Роман императрицы оказался трагическим — вскоре ушла из жизни и поверенная в сердечных делах Елизаветы Алексеевны фрейлина Голицына, а потом умерла дочь императрицы и Охотникова — маленькая Элиза. Царица вновь осталась абсолютно одна и уже более никогда, до конца жизни, не поднимала глаз ни на кого из мужчин.

Память о любимом кавалергарде императрица сохранила до последнего вздоха.

Охотникова похоронили на Лазоревском кладбище, и Елизавета Алексеевна на собственные средства поставила на могиле памятник — рыдающую над урной женщину и рядом разбитое молнией дерево. Известно, что она неоднократно приезжала на могилу Алексея Яковлевича. В беседах с известным историком Карамзиным императрица не скрывала своей любовной связи с Охотниковым и не раз говорила, что хочет предстать перед историей именно такой, какая она есть. Елизавета Алексеевна даже позволяла Николаю Михайловичу читать свои интимные дневники.

А что же черная шкатулка? Как оказалось, незадолго перед смертью Алексей Яковлевич передал брату Павлу черный ларец с золотым замком и просил отдать тому, кто за ним придет после его кончины.

За шкатулкой пришла дама в трауре: в таинственном ларце хранились дорогие кавалергарду письма любимой женщины. О них прознал Николай I, да и мудрено не прознать, если Елизавета Алексеевна не делала никакой тайны из своей большой любви, наверное, единственной в жизни. Таиться было уже ни к чему — Алексея не стало, и вместе с ним ушло слишком многое. Практически все, оставив в душе только горький пепел...

Известный историк конца XIX — начала ХХ века, великий князь Николай Михайлович, работая над монографией о времени Александра I, наткнулся на секретные документы, открывшие ему тайну трагического романа императрицы Елизаветы Алексеевны. Узнав об этом, Николай II был в шоке, и как его ни успокаивал великий князь, заверяя, что о личной жизни императрицы он написал «тайную главу», царствующий император повелел все уничтожить, хотя «тайная глава» существовала всего в 10 экземплярах — только для членов дома Романовых. И то не для всех.

Приказание Николая II выполнили. Но то ли в спешке, то ли по умыслу, то ли специально по просьбе князя-историка «забыли» про типографский набор. Так печальная повесть о любви Елизаветы Алексеевны и кавалергарда Охотникова дошла до наших дней. Они оба заплатили жизнями за радость, пусть и недолгую, светлой и чистой любви...